– Он жив, – договорила Мэдди.
– Точно. Если выразиться точнее, инфекция не распространяется. Вирусы не размножаются. Они просто – скажем так – погибают по естественным причинам.
– Ты раньше сталкивалась с чем-либо подобным? Кэтлин задумчиво прикусила губу.
– Ты знакома с его историей?
– Нет. А что?
– Ну, на мой взгляд, это очень похоже на врожденную невосприимчивость к Y-чуме.
– Кэтлин… – Мэдди заколотила мелкая дрожь. Она не могла говорить, мысли разбегались во все стороны. – Кэтлин, спасибо. Огромное тебе спасибо.
– Но, Мэдди, почему…
– Мне надо идти. Пока.
– Но ведь…
Голос Кэтлин затих, когда Мэдди прервала связь. Она схватилась за голову и стала яростно дергать себя за волосы. Доктор Бальдино по-прежнему видела свое отражение на черной стеклянной поверхности венецианского окна и изрядно удивилась тому факту, что от всей этой мыслительной деятельности у нее еще не повалил дым из ушей, потому что чувствовала она себя как какой-нибудь робот из фильмов пятидесятых годов, у которого произошло короткое замыкание.
– Почему же они хотят его убить? Почему же они хотят его убить? Почему же они хотят его убить?
Внезапно Мэдди засмеялась.
– Ба, какие же вы идиоты! – закричала она, задрав голову к потолку. – Можете бомбардировать аквариум какими угодно вирусами, а он, готова поспорить, все равно выживет! Ха, так вам и надо!
Но Дженнифер не должна об этом узнать. Если догадки Кэтлин и впрямь верны, то СЕ № 4465, также известный под именем Снэйка Карреры, стоит целое состояние. Кучу состояний. Судьба нации. Если бы только Дженнифер знала…
Эй, постой-ка, а он сам знает?
Известно ли этому здоровенному несносному ублюдку, что у него иммунитет?
Самодовольный говнюк!
– Алло, служба домашнего хозяйства? – выкрикнула Мэдди в свою гарнитуру.
– Добрый вечер, доктор Бальдино. Что мы можем для вас сделать?
– Присмотрите за моей дочкой. Мне надо уйти на несколько часов.
– Мы позаботимся об этом. С вами можно связаться в лаборатории?
– Разумеется. Но звоните только в случае крайней необходимости.
– Доктор Бальдино, вы в состоянии вести машину? Мы можем вызвать вам такси…
Мэдди подышала в руку, чтобы выяснить, насколько она пьяна, но унюхала лишь запах шоколада.
– Нет, я в порядке. Никаких проблем. Спасибо.
Когда видеоизображение нахмурилось и разразилось протестующей тирадой, она со смешком разъединилась. К счастью, алкотестер в ее машине – индикаторная трубка для выявления алкоголя в выдыхаемом воздухе – сломался с месяц назад. Покачиваясь, Мэдди встала и ухватила ключи от машины. Даже в сильном подпитии она сообразила перед уходом захватить на кухне спринцовку для поливки мяса жиром. Мэдди проверила Бонус (крепко спящую) и уже была на полпути к выходу, когда увидела свое отражение в полный рост на черной гладкой поверхности стекла: взъерошенная, упитанная, поперек себя толще, немодная дама. И, может статься, самая счастливая женщина на свете.
– Врожденный иммунитет, – сказала она зеркальному отражению. – А что если он передается по наследству? Каррера может возродить мужское племя, мы начнем все снова. Если бы только был способ похитить его, я смогла бы безраздельно владеть им, чтобы изучать… и все такое прочее. Но на это нет времени. Если планы Хеншоу осуществятся… черт, я намерена получить свой кусок, даже если придется трахнуться с ним. Гм, надеюсь, трахаться придется миллион раз.
Лунный диск в небе почти уже приобрел круглые очертания. В полнолуние у нее всегда происходила овуляция. Хороший знак – даже не потребуется замораживать сперму. Не надо будет вовлекать посторонних.
Мэдди поцеловала спринцовку и сказала:
– Возьму и тебя на всякий случай – вдруг я передумаю и не разрешу ему трахнуть себя.
ТЫ УЖЕ РЕШИЛА, С КЕМ ПОЙДЕШЬ НА ВЫПУСКНОЙ БАЛ?
Мы крадемся мимо подсобки «Кинни», когда звонит мой телефон. КрайЗглу вперяет в меня осуждающий взгляд, хватает его и переключает в режим вибрации. Затем смотрит на высветившийся номер.
– Что еще за Кен?
– Мой младший братишка. КрайЗглу фыркает, словно не верит мне.
– Приветик, Кен, – бросает она в трубку. После чего скривилась, когда поняла по голосу, что это всего лишь ребенок, передала телефон мне.
– Не трепись почем зря, – беззвучно шевелит губами, взмахнув ради убедительности пистолетом.
– Ч-ч-чего т-т-тебе, Кен? – Мой голос дрожит, потому что при мысли об этом мелком куске дерьма у меня на глаза навернулись слезы.
– Сун, хочу спросить тебя кое о чем, это очень важно.
Я шмыгаю носом. Как бы мне хотелось быть уверенной, что Кен по достоинству оценит мои записи Джорджа Клинтона. Думаю, ему стоит их послушать, потому что на одних только Скрябиных и Веберах далеко не уедешь.
– Ладно, козюлька, я слушаю.
– Я серьезно, жопа с ручкой. Слушай, Джамал сейчас на девятом уровне, так его псионический паладин с магическим клинком…
– Что? – перебила я, ошеломленная. – А еще говорят о недостатке очков опыта! Вы, парни, играете всего лишь полгода. Как это он умудрился дойти до девятого уровня?
– Мы начали с шестого, потому что на первом уровне нас то и дело убивают, а это производит деморализующий эффект.
– Вот слабаки! В мое время мы…
– Кончай трепаться, никого это не волнует. Слушай, он выдвинул восемнадцатого против Пожирателя мозгов и говорит, что отрубил тому голову, но мой герой поменял его магический клинок на простой меч в последнем раунде. А значит, Пожиратель мозгов может победить его своей псионикой?
– Да, похоже на то. Почему ты поменял ему меч?
– Да просто мой герой – странствующий монах-убийца, не встающий ни на чью сторону, и я хочу использовать магический клинок, чтобы подкупить дракона с помощью…
– Ладно-ладно, поняла. Слушай, если ты его поменял – значит, дело сделано, а Джамалу придется согласиться.
– Видишь, Джамал, я же тебе говорил! Сун считает, тебе придется согласиться, что твоя задница в полном дерьме. Подожди, Сун, он хочет с тобой переговорить.
– Кен, мне надо идти. Слушай, а Хозяин Подземной Тюрьмы где? Почему он не разрешил ваш спор?
– Он в туалете, его тошнит. Мы съели фунт «Скиттлз». КрайЗглу хватает меня за руку, и я разъединяюсь. Теперь я тоже это слышу: грохот тяжелых ботинок, надвигающийся в нашу сторону от магазина «Спальни, ванные и прочее». Мы стремглав несемся в отдел «Современный багаж», и КрайЗглу швыряет меня за витрину с чемоданами «Джордахс», а сама падает на меня. Проходит, кажется, целая вечность, пока звуки шагов не затихают. КрайЗглу возвращается в проход перед магазином. Меня она толкает перед собой.
– Ты мой живой щит, – объяснила она. Я как-то не поняла, шутила она или говорила на полном серьезе.
Она знает куда идти. Мы продвигаемся через лабиринт, оставляя позади вереницу магазинов. Свет нигде не горит. У КрайЗглу есть фонарик, а у меня мои очки.
Когда мы проходили мимо «Ленскрафтера II», мне послышались голоса. Действуя почти на автомате, поворачиваюсь, прикрываю лампочку на фонарике КрайЗглу и вдавливаю голову в плечи, мысленно распрощавшись с жизнью. КрайЗглу выключает фонарик и зажимает мне рот. Тени пляшут под щелью
