Она была похожа на легкую паутинку, со своими развевающимися волосами и воздушным шелком, залитым светом прожекторов. Она хотела, чтобы ее представление стало предложением и решением для Питера. Она желала продемонстрировать ему, что теперь она может быть независимой.
Он не пришел за кулисы. Актеры его знали, но никто его не видел. Миранда не стала никого дожидаться. Она поймала машину и взлетела наверх, в свою мансарду. На столе лежала записка:
«Любимая, на каминной доске я нашел ключи от машины и узнал у драконши-привратницы, где ты ее поставила. Я собираюсь куда-нибудь съездить. Сам не знаю куда. Хочу чего-нибудь новенького. Пришлю известия о себе Глэдис Пак. Питер».
Она медленно села и опустила голову на руки.
На самом же деле Питер вернулся в Ньюлин, поставил машину у миссис Паску и обосновался в своей прежней мастерской. Каждое утро он наблюдал, как Чарльз Ковак отвозит его детей в Пензанс, и каждый вечер он видел, как он же привозит их обратно. В промежутке он уходил на этюды и без устали писал скалы, выработанные старые шахты. Он не осмеливался пойти в кафе, опасаясь, что Мэг узнает, что он поблизости. Он позвонил Глэдис и попросил передать Миранде, чтобы она не возвращалась домой, пока он все не прояснит. И он выжидал.
Мэг разыскала старый цветастый манеж Себастьяна, и теперь малышка Эми могла ползать в нем и наслаждаться собственными достижениями. Ребятишки сидели вокруг стола и подбрасывали ей куски лакомств, как маленькому щенку.
– Отведай-ка моего тостика, Эми. – Себастьян терпеть не мог поджаристых корок, а Эми они нравились.
Она потянулась к нему, радостно пуская пузыри, а Кэти тем временем выкрошила в ложку яичный желток, чтобы скормить его Эми.
Чарльз покачал головой:
– Этот ребенок прибавит вдвое в весе к нашему возвращению.
Себастьяна, как обычно, мучили тяжелые предчувствия:
– Но ведь вы не собираетесь уезжать домой прямо сейчас?
– Мы побудем, пока не приедут мамочка и папочка, – успокоил его Чарльз.
Кэти замерла с Ложкой в руке.
– Мы никогда не называем Миранду и Питера мамочкой и папочкой, – объяснила она. – Алекс и Себ зовут их мама и папа или просто ма и па.
Алекс пытался протестовать:
– Ма – это сокращенное для Миранды, а па… Но вмешалась Мэг.
– Мы останемся до их приезда, – заверила она. Она наблюдала за их сборами. Себастьян воспринял переход в новую школу с поразительной легкостью; было что-то успокоительное в том, как основательно он всякий раз нахлобучивал свою шапку. У Алекса пока еще оставались неясными результаты, и он с каждым днем все сильнее нервничал, но хорошо это скрывал. Кэти, оставаясь вечно невозмутимой, изображала пресыщенность. Не было заметно, чтобы кого-то из них волновало отсутствие родителей; Мэг не знала, радоваться этому или огорчаться.
После того как Чарльз увозил детей, она убиралась внизу и поднималась с Эми наверх, чтобы заправить постели и стереть пыль. Она подносила девочку к окошку, чтобы она помахала возвращавшемуся Чарльзу. Эми бодро распевала и барабанила по стеклу растопыренной ладошкой. Как было приятно наблюдать за смеющимся ей в ответ Чарльзом. Как приятно было, что он чувствовал себя здесь как дома. Так же приятно, как бывало на Артемии.
Она спускалась вниз, они пили кофе, а Чарльз играл с малышкой. Потом он клал девочку, работал за кухонным столом, а Мэг готовила продукты для ужина, и они время от времени обменивались репликами.
После легкого обеда они шли гулять с Эми, вывозя ее в старой коляске Себастьяна. На ухабах она подскакивала, так что лунная песенка Эми перебивалась явственной икотой; Чарльз, смеясь, наклонялся к ней, и она заливалась ему в ответ.
Мэг порывисто сказала:
– Я так рада, что ты здесь, Чарльз! И Эми тоже!
Он казался всецело поглощенным крутым спуском по прибрежной аллее к гавани.
– Да. И конечно, это больше похоже на настоящий дом, чем любая, даже отличная квартира. – Он взглянул на нее. – Мэг, послушай. Если ты вернешься, то мы продадим ее и переедем. В какое-нибудь более домашнее место. И я отпущу Магду на пенсию. В любом случае ей должно быть уже около семидесяти.
Она была ошеломлена.
– Разумеется, я вернусь – уж не думаешь ли ты, что я здесь навсегда?
– Не знаю, – проронил он с унылым видом. – Это место… ведь здесь же твое сердце, Мэг. Я не могу не видеть этого – глупо было бы не понять, что это так. В общем, увидев все это, я вполне понял твои чувства.
– Чарльз! Ради Господа Бога! Ведь это же все в прошлом! Мы договорились…
– Отбой. Мы навсегда останемся друзьями, что бы ни случилось. Не говори ничего больше. Но запомни это.
Ей почти приходилось бежать, чтобы идти вровень с ним.
– Я скажу, непременно скажу! Разумеется, я возвращаюсь домой! И разумеется, мы не станем переезжать! И разумеется, совсем не нужно отправлять на пенсию Магду! Ты ведь не оставляешь нам – квартире, Магде, мне – даже полшанса! Все было против нас, когда мы вернулись с Артемии. И вот мы
