не сводя глаз с лица Сен Ви. Внутри их встретил дымный полумрак, характерный для всех церквей Хонсе.
— Могу я вам чем-нибудь помочь, брат мой? — спросил их незнакомый Динарду молодой монах.
Благодаря коричневой рясе и дорожной накидке он принял гостя за одного из странствующих собратьев и доброжелательно улыбнулся Динарду. Но прежде чем Бран успел ответить, из глубины зала послышался еще один приветственный оклик.
— Динард! — воскликнул брат Бателейс. — Неужели это действительно ты?
Бателейс торопливо подошел к вернувшемуся собрату и схватил его за руки.
— Приветствую тебя, брат Бателейс, — ответил Динард и порадовался, что Гарибонд упомянул имя его давнишнего приятеля прошлой ночью, иначе ему ни за что не удалось бы его сразу вспомнить. — Я преодолел долгий путь через океанские воды и пески пустыни. Как славно снова оказаться дома!
— Отец Жерак с радостью примет тебя, как только ты будешь готов.
— И мне не терпится с ним повидаться.
— Так вы тот самый брат Бран Динард, который отправился в Бехрен? — спросил молодой монах. — Я надеюсь, что и мне вскоре доведется отправиться туда со священной миссией.
— Поверь, тебя ждет там много неожиданностей, — сказал ему Динард.
— Ты, наверно, привез оттуда немало диковинок? — спросил Бателейс. — А может, даже рассказы о вновь обращенных?
Неумышленная ирония этих слов не ускользнула от возвратившегося миссионера.
— Я поведаю тебе о таких необычных вещах, что ты ахнешь, — с искренней улыбкой ответил Динард.
Он с нетерпением ожидал того момента, когда сможет рассказать братьям об увиденной им красоте и поделиться новыми знаниями. Как он надеялся, это поможет сделать учение святого Абеля более полным и прекрасным. С радостной улыбкой на губах он оглянулся назад и окликнул Сен Ви. Изумленные взгляды обоих братьев при виде чужестранки, однако, не ускользнули от Динарда. Брат Бателейс даже сотворил животворящее знамение рукой — троекратное движение руки перед грудью, постепенно ставшее основным знаком принадлежности к церкви Святого Абеля, поскольку сам основатель учения, как говорилось в книгах, три года прожил под сенью священного вечнозеленого дерева.
— Это Сен Ви, — представил Динард вставшую рядом с ним женщину, обнял ее за плечи и добавил: — Моя жена.
По лицу брата Бателейса было видно, с каким трудом он сохраняет остатки невозмутимости. В тот момент Динард не придал этому особого значения — ведь удивление Бателейса бьио вполне закономерным.
Позже выяснилось, что Динард ничего не понял.
— Трое поври были убиты, — доложил принцу Прайди капитан Дипен. — И кто знает, каким могуществом обладает эта южанка из Бехрена?
— Ба, да принц Прайди собственноручно убил пятерых карликов в последней схватке, — пробурчал один из солдат личной охраны принца.
Прайди одобрительным кивком принял этот комплимент, хотя все вокруг, включая и говорившего солдата, прекрасно знали, что это преувеличение. Принц мог отнести на свой счет четверых поври в той схватке, да и то смерть троих произошла благодаря оснащению боевой колесницы, а не воинским подвигам принца. Но Прайди не возразил против похвалы, а про себя отметил, что женщина из Бехрена, если верить словам брата Динарда, определенно заслуживает внимания. При этом он поймал на себе сконфуженный взгляд одного из солдат — молодого, но многообещающего Баннаргана.
— Ты видел ее меч? — спросил принц у Дипена.
— Только его рукоять, — пожал плечами капитан. — И она показалась мне замечательной.
— Обитатели южных склонов Пояса-и-Пряжки издавна славятся своими ремеслами, — заметил Прайди. — Я сам видел несколько превосходных предметов во время поездки по владениям лорда Этельберта. Хорошенько следите за этой чужестранкой. Я хочу знать о каждом ее шаге.
— В данный момент она вместе с братом Динар-дом находится в храме, — с поклоном доложил капитан Дипен.
— Есть какие-то новости о Каллен?
— По словам брата Динарда, поври забрали ее с собой. Если это так, то нам уже не придется заботиться о погребении тела.
— Проследи, чтобы остатки веревки были убраны рано поутру, — приказал Прайди. — Они могут напомнить рабочим о поври, а это отвлечет их от работы. Пока не наступила зима, надо построить как можно больше; крестьяне и так ворчат, что им нужно вернуться на поля ко времени жатвы.
Капитан Дипен снова поклонился, и принц Прайди жестом отпустил и его, и всех остальных солдат. Оставшись в одиночестве, принц наполнил хмельным медом свою любимую кружку и торопливо осушил ее. Это не помогло, и Прайди подошел к небольшому шкафчику в противоположном углу зала. Он отпер дверцу, изучил содержимое металлических фляжек и остановил свой выбор на сосуде, до краев наполненном светло-коричневым виски.
Он снова наполнил кружку и не замедлил ее опустошить.
Все это время Прайди не переставал поглядывать на одну из дверей, открывавшую переход в личные покои его отца. Лорд Прайд все еще чувствовал себя неважно и лежал в постели. Прайди это немного беспокоило; похоже, болезнь его отца серьезнее, чем он предполагал.
Вихрь соображений пронесся в голове честолюбивого молодого человека. Он верил, что готов принять бразды правления Прайдом и его окрестностями, и этого момента он всю свою жизнь ждал с нетерпением. Но Прайди все же надеялся на более постепенный переход к власти. Управление государством таило в себе множество различных нюансов, как, например, недавнее его присутствие на суде и экзекуции изменницы и ее любовника. Лорд Прайд превосходно разбирался во всех тонкостях; он сумел добиться любви со стороны своих подданных, несмотря на тяжелую работу, взваленную на их спины и регулярный сбор дани не только в виде части урожая, но и звонких монет.
Прайди занес над головой руку и только в последний момент удержался, чтобы не швырнуть кружку в противоположную стену. Он опасался, что никогда не сможет управлять народом с такой мудростью и тактом; отцовского дара к дипломатии ему явно недоставало.
Принц одним глотком допил виски и торопливо направился в апартаменты отца. Лорд Прайд все так же лежал в постели, и его обведенные черными тенями глаза ввалились еще больше, чем накануне. Прайди поразил изможденный вид несгибаемого правителя. Всего несколько дней назад всемогущий лорд гарцевал на коне по двору замка и проводил смотр солдат. Тогда каждый был уверен, что лорд Прайд способен повести войско в битву и способен поразить множество врагов своим знаменитым мечом. В тот вечер он стал покашливать — всего лишь першит в горле, как он утверждал, и никто не подумал, что болезнь гораздо серьезнее, чем простая простуда.
А вот теперь он лежит в кровати, слабый и бледный от непрекращающегося поноса, а в его дыхании ощущается запах рвоты.
— Как ты себя чувствуешь, отец? — спросил Прайди, опустившись на колени рядом с кроватью.
— Я ненавижу свою старость, — насмешливо и хрипло ответил Прайд.
— Один из монахов вернулся после выполнения миссии в Бехрене, — произнес принц. — Это брат Динард, и я его совершенно не помню.
— Вероятно, малозначительная фигура.
— Он привел с собой темнокожую женщину со странными глазами.
С большим трудом лорд Прайд приподнял руку и слабо ею махнул.
— Да, все это не важно, — сказал принц. — Поври утащили осужденную прелюбодейку, — продолжил он, но умолк, посчитав, что и это событие мало что значит для отца.
Прайди поднес к губам его руку, поцеловал ее и легонько похлопал ладонью. В холодной длани не чувствовалось прежней силы, в ней почти не ощущалась жизнь. Надо было снова собрать лекарей с их священными камнями, и принц уже вызвал на вечер брата Бателейса. Но он прекрасно знал, что возможности монахов не беспредельны.
Прайди снова овладело двойственное чувство. Вместе с болью и тревогой при виде слабеющего отца
