настолько, что казалось, будто кто-то составил его из отдельных лоскутов кожи, накладывая один поверх другого. Если добавить к этому густую черную бороду, которая росла там, где ей вздумается, то можно понять, почему Андрузис считал поджарого и нескладного Канрака самым уродливым из всех людей, которых ему довелось видеть.
Сам Андрузис был его полной противоположностью. Высокий и широкоплечий, с прекрасной кожей и золотистыми волосами, он притягивал заинтересованные взгляды почти всех женщин Йоссунфира. Кроме того, за силу и богатырское телосложение Андрузиса считали одним из лучших воинов племени. Юноша знал, что именно поэтому Тоникуэй и решил брать его в такие долгие рыболовные плавания, как это.
— Сегодня озеро спокойно, но не слишком, — ответил Тоникуэй. — Митранидун — это благословение и в шторм, и в штиль.
Он отвечал Канраку, но Андрузис понял, что слова противного старика шамана обращены к нему. Тоникуэй прекрасно знал о дружбе юноши с Милкейлой и с тех пор, как она осмелилась заговорить об экспедиции к берегам Митранидуна, был до глубины души возмущен ее дерзким предложением. Ни для кого не было секретом, что старейшины племени решили во что бы то ни стало поссорить заговорщиков. Некоторые, как Тоникуэй, открыто хвастались своей мудростью. Этим утром, когда команда садилась на корабль, он прошептал Андрузису, что ему, мол, предстоит узнать правду из более достоверных источников, чем блуждающие мечты несчастной девушки, не нашедшей любовь среди равных себе.
Молодой человек ничего не сказал шаману в ответ на нелепый выпад в адрес Милкейлы. Это тяготило его, но враждовать с Тоникуэем парню тоже не хотелось. На Йоссунфире о подобном противостоянии не могло быть и речи!
Ян Оссум, народ Андрузиса, ничем не отличался от других альпинадорских племен. Наибольший вес и уважение у них имели старейшины, а на самой вершине иерархии находились старшие шаманы и Пеннервайк, сам великий вождь племени Ян Оссум.
— Андрузис, друг мой, ты полагаешь, мы зря тратим время здесь? — неожиданно обратился к юноше Тоникуэй.
Тот обернулся, чтобы взглянуть на самодовольного шамана, и заметил испытующие взоры четырех пар глаз.
— Время, проведенное на Митранидуне, не бывает потрачено зря, учитель, — покорно ответил он и отвернулся.
— Прекрасно сказано! — похвалил Тоникуэй. — А сам-то ты в это веришь? — добавил он торжественным и зловещим тоном.
Милкейла чувствовала, как бурлит лава глубоко под ногами, но в этот день вызывать ее было не нужно. Магическую связь с землей девушка использовала лишь для того, чтобы напомнить себе о собственных возможностях, которые так высоко оценивали ее друзья и наставники. Сейчас ей как никогда требовалась уверенность в себе, ибо она видела, как Андрузис утром садился в лодку вместе с Тоникуэем. Зачем шаман затеял эту поездку по Митранидуну, было очевидно.
Лишь горстка друзей поддерживала Милкейлу в мечтах покинуть озеро, которые родились три года назад, вместе с появлением на озере абелийских монахов. До тех пор никто из них даже не догадывался о том, что за пределами Митранидуна есть мир, населенный людьми.
Конечно, это была прежде всего праздная болтовня, подростковая неугомонность. Но Милкейла придавала ей больше смысла, она хотела увидеть большой мир! Отношения с Кормиком только усилили это желание. Ведь здесь, на Митранидуне, у них не могло быть общего будущего. Ни старейшины, ни тем более Тоникуэй не допустили бы брака между ней и чужеземным монахом.
Уже более года шесть единомышленников не заговаривали о своем плане, задвинув мысли о нем подальше, как вдруг пару месяцев назад Милкейла удивила всех, снова вспомнив про него.
Свою ошибку юная шаманка осознала почти сразу. Надо было подождать до совершеннолетия, когда все они станут полноправными членами племени Ян Оссум и юношеские мечты уступят место более серьезным обязанностям. На деле получилось, что кое-кто из шестерки, скорее всего, Пеннедар, поспешил доложить новости старшим, и теперь они во главе с Тоникуэем бросали в ее сторону недоброжелательные взгляды. Она запомнила полный негодования взор, которым старый шаман окинул ее сегодня утром, перед тем как позвать с собой Андрузиса на рыбалку.
— Андрузис, — произнесла девушка вслух.
Звук собственного голоса вывел ее из сосредоточения. Энергетическая связь с землей порвалась. Конечно, Тоникуэй выбрал его потому, что юноша был единственным, кто проявил интерес к ее предложению отправиться в большой мир, лежащий за пределами озера.
Милкейла глубоко вздохнула и непроизвольно посмотрела на юго-восток, в направлении окутанного пеленой острова Часовни, затем снова обратилась к горячим источникам, питавшим озеро. В поисках дополнительной силы она коснулась рукой ожерелья из самоцветов. Ей хотелось во что бы то ни стало постичь секрет магических камней, найти способ объединить их энергию со своей собственной. Может быть, тогда она нашла бы ответы на те вопросы, которые Тоникуэй не преминет бросить ей в лицо.
Сила самоцветов щекотала, но Милкейле не удавалось слиться с ней воедино, подобно тому, как срослись в одно их с Кормиком души. Несколько минут напряжения, и вот она почувствовала, что энергия шаманской магии течет сквозь ее плоть, требуя выхода и грозя поглотить девушку, если ее не выпустить наружу. В этот кульминационный момент Милкейла коснулась камней… Ничего.
Внезапно энергия земли нашла выход. В долю секунды вокруг шаманки вспыхнуло пламя. Несколько листьев скукожились и хрустнули, вверх поднялись струйки дыма.
Милкейла, задыхаясь, стояла внутри огненного круга, истощенная физически и эмоционально. Она огляделась и покачала головой, ибо ничего особенного в этот раз не произошло. Девушка вспомнила о Кормике, об обещаниях, которыми они обменялись, поднесла к губам ожерелье и поцеловала его. В глубине души она знала, что религии земли и самоцветов не так уж различны, и верила, как и Кормик, что ответы на главные вопросы надо искать в их объединении.
Только бы им это удалось.
Милкейла повернулась к озеру, туда, где исчезли в тумане Тоникуэй и Андрузис, и чувствовала, как внутри все переворачивается от сомнений и страха.
Андрузис снова поглядел на шамана и уже начал отвечать, но прикусил язык, видя, что на понимание рассчитывать не придется. Тоникуэй намеренно толкал его на рассуждения, которые потом мог бы использовать против компании молодых заговорщиков. Если бы сейчас Андрузис ответил правильно, то Милкейле, без сомнения, дали бы почувствовать все последствия его слов, а если нет, то для Тоникуэя это было бы очередным доказательством того, что молодежь племени Ян Оссум пошла наперекор традициям, которые дарили процветание стольким поколениям. Поэтому юноша промолчал.
— Проверь лески, — приказал Тоникуэй, глядя на него немигающими глазами.
— На них ничего нет, — отозвался с кормы Канрак, но шаман продолжал в упор смотреть на Андрузиса.
— Тогда вытащи их, — сказал он. — Посмотрим, нельзя ли потратить время с большей пользой.
Андрузис некоторое время наблюдал за Тоникуэем, но сморщенный старик так и не моргнул. Вдруг он вообще никогда этого не делал? Может, шаман, умерев, так и будет лежать всю вечность в холодной земле с открытыми глазами?
Наконец молодой человек стал пробираться мимо плескавшейся форели и двух гребцов. Проходя мимо Тоникуэя, он специально уставился на корму, чувствуя на каждом шагу, как шаман буравит его глазами.
Штурман тихонько засмеялся, но все на Йоссунфире знали, что Канрак дурак. Поэтому Андрузис не обратил на это внимания и начал методично вытаскивать одну леску за другой.
Но прежде чем он успел закончить, Тоникуэй жестом приказал гребцам опустить весла в воду.
— Полповорота направо, — скомандовал он Канраку.
Тот кивнул и уже взялся за руль, но потом с любопытством посмотрел на шамана.
— Полповорота направо?
— Именно так.
