Когда около полуночи сделали новый привал, Гермоза ни за что не хотела останавливаться; она так и стремилась вперед, отказываясь не только от отдыха, но и от еды; жажду же она утоляла в многочисленных встречных ручьях, потоках и простых лужах, образовавшихся от недавних проливных дождей. Ульоа решил пустить собаку в сопровождении неутомимых канаков и двух разведчиков. Последние вернулись под утро с известием, что собака пожелала остановиться на том месте, где, по всем признакам, была стоянка Рамиреса, и канаки вместе с ней ожидают там прибытия своего отряда.
Получив это известие экспедиция тотчас же стала продолжать путь и часа через три достигла небольшого перелеска, где была радостно встречена Гермозой и канаками. Трава на огромном пространстве под редкими деревьями оказалась сильно примятой, и в одном месте оставались следы большого костра и множество остатков еды.
— Вероятно, мы скоро догоним этого бандита, — проговорил Ульоа. — Это видно по свежим следам… Да и Гермоза очень уже рвется вперед.
— Догоним и дадим ему хорошую взбучку, так чтобы он долго помнил ее! — подхватил Ретон.
— Да, дадим ему генеральное сражение, — проговорил Ульоа. — Быть может, нам удастся привлечь на свою сторону всех его туземцев — они ведь не особенно любят его. Тогда мы легко справимся с ним и с его шайкой… Конечно, это пока только мечта…
— Тут есть надпись на дереве! — вдруг крикнул Бельграно, отошедший немного в сторону.
— Какая надпись? О чем? — в один голос спросили капитан и боцман, подходя к молодому человеку.
— Трудно разобрать, наскоро нацарапана, — продолжал тот, стараясь изучить иероглифы, начертанные на гладкой коре одного из деревьев. — А, вот так будет лучше, — продолжал он, отступив на шаг от дерева, — а то я слишком близко подошел… Слушайте, что гласит надпись: «Направляемся с Рам и всем племенем кети к реке Диа. Охраняю сеньориту. Эмилио».
— Он охраняет сеньориту?.. Этот предатель-то?! — вскричал Ретон. — Ах он, бестия! Ну, попадись только он мне в руки, я…
— Постой, старина, не горячись! — остановил его радостно взволнованный Ульоа. — Ведь у нас в сущности нет точных доказательств измены юнги. Да с какой бы стати делать ему такую надпись, если бы он замыслил что-либо дурное? Подумай-ка.
— И думать не хочу! — упорствовал старик. — Пусть меня съедят разом все акулы Великого океана, если это не новый подвох со стороны негодного мальчишки. «Охраняю сеньориту»!.. Подумаешь, какой охранитель выискался! Нет, капитан, воля ваша, а я…
— Подождите, Ретон! — вмешался и Бельграно, не менее Ульоа обрадованный найденной надписью. — Откуда вы знаете, как у него теперь сложились обстоятельства? Если он прежде и кривил душой, то теперь, быть может, раскаивается и старается загладить свои прежние грехи. Разве не бывали случаи, когда люди вполне искренне раскаивались в своих дурных поступках, особенно в такие юные годы, как Эмилио? Нет, я вместе с доном Хосе верю в искренность этой надписи, очевидно сделанной именно для нас с целью дать нам ценное указание.
— Гм!.. Ну что ж, я буду очень рад, если вы не обманываетесь хоть на этот раз, — проворчал старик, несколько успокаиваясь. — А что касается того, что ваш раскаивающийся грешник продал всех нас Рамиресу, то в этом не может быть ни малейшего сомнения. Взять хотя бы одно то, что этот разбойник, захватив нас обоих, меня отдал было на съедение дикарям, а мальчишку оставил при себе и сделал своим адъютантом.
— Да, это очень весомое доказательство против него, — согласился Ульоа. — К тому же и значки. Порча моих инструментов — ясно, что все это было делом юнги…
— Вот то-то и есть, капитан! — подхватил упорствующий старик. — О настоящем всегда судят по прошедшему. Быть может, Рамирес разделил свой отряд: одна часть отправилась с самим разбойничьим атаманом в одну сторону, а другая, с сеньоритой, под предводительством его адъютанта, — в другую, и вот он этой надписью указывает атаману свой путь и сообщает о…
— Нет, Ретон, этого быть не может! — прервал Бельграно. — Вы ошибаетесь. Эта надпись сделана для нас, и из нее видно, что Мина цела, и мы теперь знаем, куда она направляется. А потому нам следует как можно скорее.
— Направиться по ее следам, — докончил Ульоа. — Совершенно верно, дон Педро… Математе, собирай воинов, и в путь!
Через несколько минут отряд снова тронулся в путь по направлению к реке Диа.
XXI. Наводнение
К вечеру отряд благополучно добрался до второй стоянки тех, за кем гнался. Под грудой золы, оставшейся от костра, еще тлели головешки. Вблизи находилось нечто вроде полуразвалившегося шалаша, наскоро устроенного из валежника. В шалаше оказалась густая настилка из свежей, но сильно примятой травы. Очевидно, здесь кто-то спал. В одном месте из-под настилки высовывался большой кусок коры ниаули, содержавший повторение прежней надписи Эмилио.
— Ну, конечно, эти указания именно нам, — проговорил Ульоа. — Ясно, что бедный малый если и был виновен перед нами, то теперь раскаялся и старается загладить свою вину.
— А как верно он угадал, что мы отправимся в погоню за Рамиресом, и как умно придумал оставлять нам эти указания! — заметил Бельграно.
— Уж на что другое, а на эти выдумки он мастак! — проворчал старый боцман, упорно не желавший отказаться от своего недоверия к юнге. — Погодите, эта продувная бестия и не так еще удивит вас.
— Ворчи, ворчи, старина, а мы все-таки будем следовать этим указаниям, — сказал Ульоа. — По всем признакам видно, — продолжал он после небольшого раздумья, — что Рамирес не слишком далеко опередил нас, и если мы не будем очень мешкать, то, пожалуй, нагоним его. Впрочем, пусть он сначала побывает на своем судне. Он наверняка заберет с собой оттуда весь свой экипаж, оставив только несколько человек для охраны судна. Это значительно облегчит нам захват «Эсмеральды».
— Зато затруднит стычку с самим разбойником: ведь у него тогда будет еще больше головорезов, а они все вооружены винтовками, — резонно заметил старик.
— Это ты верно говоришь, дружище, — согласился Ульоа. — Но овладев его судном, мы будем иметь больше возможностей начать выгодные для нас переговоры, и он поневоле должен будет с нами считаться. Что он сделает без корабля? Не отважится же он в простой пироге переправиться через океан с захваченным сокровищем?
— Разумеется, нет, дон Хосе! — подхватил Бельграно. — Я вполне согласен с вами, что «Эсмеральда» будет, как говорят игроки в карты, самым большим козырем у нас в руках. Да, нам во что бы то ни стало нужно овладеть кораблем.
На утренней заре, после короткого отдыха, экспедиция снова выступила в поход. Шли ускоренным шагом. Сильно уставшие, путники остановились только в полдень в небольшой долине, сжатой двумя отвесными утесами. Судя по свежим следам, Рамирес должен был теперь опережать их всего на несколько часов.
Математе, хорошо знакомый с этой местностью, отсоветовал располагаться в этой долине всем отрядом.
— А что, разве можно опасаться засады? — спросил Ульоа у канака, которому безусловно доверял.
— Да, вождь, проход слишком узок и легко может быть перекрыт несколькими людьми с ружьями, — объяснил сообразительный дикарь. — Кроме того, впереди, дальше к морю, поперек долины протекает несколько бурных потоков, которые часто заливают ее. Стоит только пойти сильному дождю — и мы будем залиты водой.
— Что же, по-твоему, следует сделать?
— Нужно расположиться перед входом в долину и отправить разведчиков посмотреть, в каком состоянии потоки и нет ли где засады.
Совет этот был принят. Дельный канак быстро все устроил. Десять человек было послано на разведку и десятка два — для сбора плодов и поимки дичи. Последним, помимо массы разных плодов, удалось поймать целый десяток ноту, отставших при перелете через остров от основной стаи.
Отлично на этот раз поужинав, Ульоа, Бельграно и Ретон, сильно измученные, завалились спать, и под надежной охраной каждый час сменявшихся туземцев спокойно проспали до того времени, когда под утро
