«Девоншира».
Тремаль-Найк не ответил: он был раздавлен этой неудачей, крахом столь многих усилий, не увенчавшихся ничем.
– К берегу, – приказал факир.
Шлюпка развернулась и медленно поплыла поперек течения, направляясь к молу Стренда. Она только еще собиралась причалить в месте, указанном факиром, когда человек, притаившийся там за бочками и ящиками, бросился к ним навстречу.
– Живее, высаживайтесь!.. – поторапливал он.
Этим человеком был Хидар, боцман «Девоншира».
Заслышав его голос, Тремаль-Найк тут же поднялся и прыжком тигра перенесся на ступеньки мола.
– Ушел!.. – в отчаянии выкрикнул он, подходя к боцману.
– Я знаю, – отвечал Хидар.
– Но твоя канонерка тоже отплывает в этом направлении?
– Да, сегодня в полночь.
– Тогда не все потеряно.
– Что ты хочешь сказать? – удивленно спросил боцман.
– Что мы можем догнать «Корнуэлл».
– Каким образом?
– На «Девоншире», – решительно ответил Тремаль-Найк.
Хидар посмотрел на него, подняв брови. Он решил, что в голове у парня явно помутилось.
– Ты понял меня? – спросил его Тремаль-Найк с волнением.
– Нет, – покачал головой тот.
– Твоя канонерка быстрее, чем фрегат?
– Верно.
– В таком случае мы догоним его и отправим на дно.
– Потопить фрегат!.. Ты с ума сошел?
– Ты думаешь, это невозможно?
– Почти невозможно. К тому же, не я командую «Девонширом»…
– Ну и что же: у меня есть план. Сколько наших людей на борту канонерки?
– Шестеро.
– А весь экипаж насчитывает?
– Тридцать два человека, – отвечал Хидар.
– Необходимо посадить на борт еще десять наших.
– Это невозможно!
– Все возможно, когда на карту поставлена судьба Раймангала, – вмешался факир, до сих пор молча слушавший их. – Тремаль-Найк – посланец Суйод-хана, и ты сделаешь все, что он скажет.
– Хорошо, – сказал боцман. – Я повинуюсь. Я готов сделать все, чтобы спасти наших братьев в Сундарбане.
– Что сейчас грузится на «Девоншир»? – спросил Тремаль-Найк.
Глава 19
АНГЛИЧАНЕ И ДУШИТЕЛИ
Часы пробили полночь, когда «Девоншир», который с утра стоял под парами, покинул мол форта Вильям и начал спускаться по черному течению Хугли.
Ночь была темная, ни луны, ни звезд на небе, покрытом густой массой облаков. Светилось лишь несколько огоньков в бедных хижинах Киддепура да на носу судов, стоящих на якоре вдоль берега. Только на севере виднелось странное свечение, наподобие блеклой зари – это горели тысячи и тысячи огней Белого и Черного города, образовывающих Калькутту.
Стоя на мостике, приземистый капитан отдавал команды, перекрывая своим металлическим голосом рев машины и шум колес, яростно пенящих воду. Матросы при бледном свете нескольких фонарей укладывали в трюм последние ящики и бочки, еще загромождавшие палубу.
Уже Киддепур исчез в густой темноте, уже не видны были огни лодок и кораблей, когда человек, стоявший до этого за штурвалом, решительно пересек палубу, слегка толкнув локтем матроса, который закрывал главный люк.
– Поторопись, – сказал он, проходя мимо.
– Я готов, Хидар, – ответил тот.
Прошло пять минут, и оба спустились по трапу в кают-компанию, которая была в этот час пуста.
