– Нет, сударь. Смотрите, там горят два фонаря.
Офицер не ошибся. Примерно в километре от них виднелись две светящиеся точки, одна красная, а другая зеленая, сверкающие во тьме.
– «Девоншир»! – воскликнул Тремаль-Найк.
– Стоп, машина! – скомандовал капитан.
Пройдя по инерции еще двести-триста метров, корабль замер неподвижно.
– Шлюпки на воду, и сорок человек с двумя спингардами! – отдал приказ капитан.
И, повернувшись к Тремаль-Найку, положил руку ему на плечо.
– А теперь берись за дело.
– Приказывайте – моя жизнь принадлежит вам, – ответил индиец.
– Нужно, чтобы ты взял в плен экипаж канонерки.
– Я сделаю это.
– Но так, чтобы никто не сбежал.
– Никто не уйдет.
– И чтобы выстрелами они не подняли тревогу среди тугов.
– Не будет ни единого выстрела. Хидар знает меня: я захвачу их врасплох.
– Тогда ступай. Успеха тебе!
Три шлюпки были готовы, люди на местах. Тремаль-Найк спустился в самую большую и приказал отчаливать в полном молчании.
Капитан остался на борту, облокотясь о фальшборт, во власти тысячи тревог. Несколько мгновений он мог еще различить шлюпки, которые удалялись, бесшумно взмахивая веслами, потом потерял их из виду.
Прошло несколько минут тревожного ожидания. Вдруг оттуда, где стояла канонерка, донесся шум, какие-то крики, потом снова наступила тишина.
– Вы ничего не видите? – нервничая, спросил капитан у офицеров, стоявших рядом с ним.
– Вижу! – закричал один. – Фонари развернулись и двинулись к нам.
– Канонерка идет нам навстречу! – закричали остальные.
– Ура!.. – раздалось на борту. Это был крик победы.
Корихант с облегчением перевел дух.
– Нам помогает сам Бог, – прошептал он. – Ах моя бедная Ада!.. Неужели я скоро смогу увидеть тебя и обнять!..
Через четверть часа «Девоншир» пришвартовался к фрегату, и Тремаль-Найк поднялся на борт.
– Все в порядке: Хидар и вся команда сдались, – доложил он.
– Спасибо, храбрец! – сказал Корихант, крепко пожимая ему руку. – Ты захватил их врасплох?
– Да, капитан. Они ждали меня с вашей головой, и кинулись ко мне, забыв про все. А когда поняли, в чем дело, были окружены и сложили оружие без сопротивления.
– Идем на Раймангал.
– Но фрегат не сможет войти в Мангал.
– Мы перейдем на канонерку. Еще двадцать человек ко мне, – приказал он.
Покинув фрегат и перейдя на «Девоншир», они тут же углубились в Мангал. Макферсон сам вел судно, и оно буквально летело по черным водам реки.
Несмотря на опасность отмели капитан ни на йоту не разрешил сбавить ход. Тонны угля пылали в топках, пар с громким свистом вырывался из котла, страшная дрожь сотрясала все судно от киля до форштевня, но Тремаль-Найк и капитан, оба во власти страшного нетерпения, снова и снова приказывали машинистам прибавить ход.
Так протекли три долгих часа, долгих, как три года, для отца, много лет не видавшего свою дочь, и для влюбленного, сгоравшего от желания вновь увидеть ту, которая была ему дороже жизни, которая стоила ему стольких смертельных опасностей и жертв.
Канал понемногу сужался, как бы входя в какой-то лесной коридор. Канониры у пушек и солдаты с карабинами наизготовку удвоили бдительность, настороженно вглядываясь в подступавшие вплотную джунгли.
И, наконец, с верхушки мачты раздался крик:
– Баньян!..
Впереди, над гущей тростников и бамбука, показалось гигантское дерево со своими бесчисленными стволами. Тремаль-Найк, задрожал с головы до ног, не в силах бороться с волнением.
«Ада!.. – вскричал он. – Вот и конец моим страданиям!»
Одним прыжком он спрыгнул с мостика и устремился на нос.
