палубе «Роялиста» сверкнула вспышка, сопровождаемая пушечным громом.
На «Гельголанде» верхушка грот-мачты, срезанная восьмикалибровым снарядом, с грохотом обрушилась на палубу. Сандокан вздрогнул, сцепившись в поручни.
— Тигрята! — закричал он. — Огонь! Огонь!..
Страшный вопль был ему ответом:
— Да здравствует Тигр Малайзии! Да здравствует Момпрачем!
От огня орудийных выстрелов осветился мостик, на котором он стоял. Минута — и вся маленькая бухта как будто вспыхнула из конца в конец.
Четыре вражеских корабля извергали молнии, дым и снаряды, «Гельголанд» отвечал им тем же под градом железа и свинца.
Он посылал снаряды с правого борта, гремел с левого борта, не теряя ни одного заряда, отвечая бомбами на бомбы, картечью на картечь, снося их мачты, уничтожая снасти, разбивая пушки. Он вел огонь по четырем кораблям сразу. Казалось, что он неуязвим, казалось, его защищают титаны.
Падали его реи, валились мачты, разлетались в щепы шлюпки и фальшборты, все больше было пробоин в бортах. Но что за важность? Пороха и пуль на нем еще хватало, и он отвечал со всевозрастающей яростью, свирепо огрызаясь на выстрелы врага.
Стоя на капитанском мостике, Сандокан уже не руководил этим достигшим предельного напряжения боем — он, как завороженный, созерцал его.
Как прекрасен был этот человек в пламени сражения, там, на мостике своего корабля, который дрожал под его ногами от канонады своих и вражеских пушек! Высокий, сильный, с горящим взором, с волосами, развевающимися на ветру, с губами, раздвинувшимися в страшной улыбке, с пистолетом в одной и саблей в другой руке! Как красив был этот пират, который улыбался, когда смерть витала вокруг, когда картечь свистела в ушах, и бомбы валились в двух шагах от него. Даже враги, видя его на мостике этого геройски дерущегося корабля, чувствовали невольный трепет и восхищение.
Уже более получаса длилось сражение, все более страшное, все более ожесточенное. Разбитый огнем десятков орудий, прошитый картечью, развороченный бурей бомб, которые падали все гуще и гуще, «Гельголанд» был уже не более чем дымящийся и горящий во многих местах остов корабля.
Ни мачт, ни снастей, ни фальшборта, ни целых надстроек. Это была уже губка, через бесчисленные дыры которой с ревом врывалась вода. Он еще держался, он все еще отвечал орудийными и ружейными выстрелами своим врагам, но был уже не способен сражаться дальше.
Уже десятки пиратов лежали бездыханными на батарее; уже замолкли две пушки, разбитые вражеским огнем; уже корма, полная воды, понемногу погружалась. Еще десять-пятнадцать минут — и все будет кончено.
Янес, который храбро исполнял свой долг, не покидая ни на минуту батарею, первым оценил всю тяжесть положения. С риском получить пулю в голову, он кинулся на мостик, посреди которого стоял Тигр Малайзии.
— Дружище! — закричал он.
— Огонь, Янес!.. Огонь!.. — загремел Сандокан. — Они идут на абордаж.
— Мы не можем больше держаться, брат! Корабль идет ко дну!
Страшный треск заглушил его голос. Фок-мачта рухнула, проломив часть палубы и матросский кубрик. Тигр Малайзии издал вопль ярости.
— Гром и молния! Ко мне, тигрята, ко мне!..
Он бросился на батарею, на которой уже не оставалось ни одной целой пушки, но тут Каммамури преградил ему путь.
— Капитан, — крикнул он, — вода заливает каюту Девы.
— Где Самбильонг? — спросил Тигр.
— В каюте.
— Жива Ада?
— Да, капитан.
— Выведи ее на палубу, и будьте готовы броситься в воду, Тигрята, все на палубу! Враг идет на абордаж!
Оставшиеся в живых пираты расхватали сабли, топоры и устремились на палубу, заваленную телами убитых.
Вражеские корабли, ведя за собой несколько шлюпок, медленно приближались, чтобы взять «Гельголанд» на абордаж.
— Сандокан! — закричал Янес, видя, что друг его исчез. -Сандокан!
Ему ответили победные крики вражеских экипажей и карабины пиратов.
— Сандокан! — повторил он. — Сандокан!
— Вот я, дружище, — ответил голос.
Тигр Малайзии вновь появился на палубе с саблей в правой руке и зажженным факелом в левой. Следом за ним шли Самбильонг и Каммамури, неся Деву пагоды.
— Тигры Момпрачема! — загремел Сандокан. — Еще раз — огонь!
— Да здравствует Момпрачем! — завопили пираты, разряжая карабины в сторону вражеских кораблей.
«Гельголанд» качался, как пьяный, и уже готов был разломиться пополам под непрекращающимися вражескими залпами. Через его пробитые борта, шумя, врывалась в трюмы вода, быстро увлекая его на дно. На носу, на корме, из всех люков и пушечных портов валили густые клубы дыма.
Но голос Тигра Малайзии, гремевший, как труба, перекрывал грохот пушек.
— Спасайся, кто может!.. Самбильонг, прыгай в воду с Девой!
Самбильонг и Каммамури прыгнули в воду вместе с девушкой, потерявшей сознание еще в каюте. Следом за ними бросились все, покидая горящее и тонущее судно.
На палубе оставался только один человек. Это был Тигр Малайзии. В правой руке он все еще сжимал саблю, в левой — факел, освещавший пламенем его лицо. Страшная улыбка играла на его губах, молнии сверкали во взгляде.
— Да здравствует Момпрачем! — послышался его крик.
Громовое «ура!» раздалось в воздухе. Тридцать, сорок, сто человек с подошедших вражеских судов бросились с оружием в руках на палубу тонущего «Гельголанда».
Тигр Малайзии ждал их. Стоило лишь врагам показаться на палубе, как он с размаху швырнул горящий факел в пороховой погреб и в невероятном броске перелетел через фальшборт.
В тот же миг на тонущем судне раздался страшный взрыв. Гигантское пламя взметнулось к темному небу, осветив, словно вулкан в ночи, и реку, и вражеские корабли, и леса, и горы, расшвыривая во все стороны мириады горящих обломков.
Все было кончено с отважным «Гельголандом», который погиб, как герой.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
РАДЖА САРАВАКА
Глава 1
КИТАЙСКАЯ ХАРЧЕВНЯ
— Эй! Красавец!
— Да, милорд.
— К дьяволу милорда.
— Сэр!..
— В преисподнюю сэра.
— Ваша светлость!..
— Чтоб тебя судорога схватила!
— Мсье!.. Сеньор!..
— Вот прицепился! Скажи лучше, что это за обед?
— Китайский, сеньор, китайский, как вся наша харчевня.
— И ты хочешь заставить меня есть по-китайски! Что это за твари, которые ползают по тарелке?
— Пьяные раки Саравака.
