чрезвычайного происшествия с водителем Валентин Александрович хранил номер сотового телефона хозяина базы и имел возможность связаться с ним…
Польские дороги были все же лучше российских, хотя еще только приближались к настоящим общеевропейским. В принципе, это не удивительно, поскольку Польша является окраиной Евросоюза, и не самой развитой в сравнении с другими окраинами – крайне западными, крайне южными или же, наоборот, крайне северными, не говоря уже о Европе Центральной. Тем не менее как подполковник Свентовитов не мог спать, когда ехали по российской дороге, так он быстро уснул, когда пошло почти ровное, без тряски движение по польской. Да и своей подвеской микроавтобус «Фольксваген» сильно отличался от российского военного грузовика, отвозившего группу почти до польской границы прямо с российского аэродрома, и это тоже способствовало сну. Точно так же дремали и другие бойцы, удобно устроившись в старых, продавленных и местами ободранных, но все же креслах, которые почему-то мало походили на скамьи, вывешенные по бортам того же военного грузовика.
Так, отсыпаясь по привычке при каждой возможности, спецназовцы сохраняли силы, потому что не знали, когда и как сложится у них оперативная ситуация и будет ли возможность выспаться в дальнейшем. И потому дорога для них легла несравненно короче, чем для тех, кто сидел за рулем. Капитан Туруханов вообще-то всегда успешно боролся со сном, а кроме того, любил ездить за рулем. Но при этом подполковник Свентовитов был уверен: едва капитан почувствует, что глаза начинают слипаться, он тут же кого-то разбудит и посадит за управление машиной, чтобы самому вздремнуть хотя бы 15 минут. Так работает в бойцах чувство ответственности. А 15 – это та стандартная для спецназа ГРУ норма, что отпускается на отдых во время многодневных скоростных маршей, которых группой за время командировок на Северный Кавказ совершено было немало. И все обучили себя умению засыпать сразу, как только это разрешается. И через 15 минут тот, кому это было необходимо, уже просыпался. Организм к такому ритму привыкает быстро, и по завершении командировки офицеры порой жаловались на трудность возвращения к обыденной гражданской и семейной жизни. Привычка спать по 15 минут разрушала все бытовые привычки и стереотипы. Впрочем, через короткий промежуток времени организм и к обычной жизни тоже привыкал. Все вместе это называлось умением адаптироваться. Для каждого спецназовца оно рассматривается почти в равной степени с умением вести боевые действия. Причем адаптация от спецназовца требовалась не только к сну или к бессоннице, но и к любым условиям существования, какие могут возникнуть в боевой жизни военного разведчика. Спать по пояс в болоте, обходиться без костра в течение многих дней поиска противника, питаться только сухими продуктами и множество-множество других вариантов, при которых требуется чувствовать себя в непривычной обстановке так, словно ты в ней родился. И без этого, как говорили старшие командиры, военного разведчика не бывает…
– Метров через 100 поворот налево, – через «Подснежник» предупредил водитель «Форда». – Я еду первым, вы следуете за мной. Остановимся метров через 200 в лесочке.
– Зачем? – не понял подполковник Свентовитов.
– Я объясню.
Пока шел разговор, пришло время притормаживать, чтобы совершить поворот на боковую дорогу, о чем напомнили стоп-сигналы фургона. А потом и сигнал поворота заставил капитана Туруханова включить точно такой же. «Форд» выехал на крайнюю левую полосу и начал поворот. «Фольксваген» последовал за ним.
Боковая дорога была разбита колесами большегрузных автомобилей основательно, и у подполковника Свентовитова, разглядывающего окрестности через лобовое стекло, возникли опасения, что микроавтобус в глубокой колее сядет на обе оси и «Форду» придется вытаскивать его. Но Туруханов ехал аккуратно, колеи избегал и в итоге, пару раз зацепив поддоном почву, сумел проехать без остановок до самого леска, где уже замер в ожидании «Форд».
– Молодец! – похвалил Валентин Александрович своего водителя. – Я думал, мы не проедем. Дорога, какую в России поискать…
– Лето нынче для таких поездок хорошее. Грязи нет, и не предвидится, – скромно принял капитан похвалу командира. – По грязи меня в колею затащило бы обязательно. Резина почти «лысая», только для асфальта и без экстренного торможения.
Из микроавтобуса вышел только один подполковник. Навстречу ему уже шел водитель «Форда». Остановились у середины длинного кузова грузового автомобиля.
– Что за стоянка? – спросил Валентин Александрович. – Поздний ужин или ранний завтрак?
– Нет, вашу группу ко мне на довольствие не поставили, – всерьез пошутил водитель. – Просто время подошло вам с «Фольксвагеном» расстаться.
– Чем такая необходимость обосновывается? – подполковник не проявил радости от мысли о возвращении в тесный и трясучий фургон грузовика. – Нам там удобно отдыхается.
– Есть в деле свои тонкости. Я везу груз человеку, который вас обеспечит базой. Зовут его пан Тадеуш. Это бывший сексот КГБ. Сейчас продолжает сотрудничество с российскими разведслужбами. Попросили под угрозой разглашения его прошлого. В современной Польше это не очень приветствуется. Наполовину литовец, наполовину поляк. Тесно связан с криминальными и деловыми кругами. Я подозреваю, что он вообще какой-то «крестный отец». Не ладит с украинской мафией. Мою машину бандиты встречали потому, что кто-то доложил о транзите груза. Может быть, читают электронную почту пана Тадеуша. Может быть, имеют у него своего стукача. Может быть, имеют своего человека на таможне, который фиксирует конечный пункт назначения. Это более вероятно. Но в любом случае показывать, что люди пана Тадеуша перестреляли парней из украинской мафии, не следует, иначе начнется открытая война. А вас могут принять именно за людей пана Тадеуша. Значит, микроавтобус в его дворе показываться не должен. Вдруг тут есть стукач… Оставим здесь, в лесочке, потом пошлем кого-нибудь, чтобы отогнали подальше. Это первое. Второе: самого пана Тадеуша пока на месте быть не должно. Он в Кракове живет. Приедет с рассветом. А люди пана Тадеуша знают эту машину и могут неправильно понять нас. Вы на «Фольксвагене» рискуете нарваться на несколько встречных автоматных очередей.
– Далеко еще ехать? – соглашаясь, спросил подполковник.
– Чуть больше 10 километров. Пан Тадеуш выставляет на дороге посты, не хуже, чем в военное время. Незаметно не проедешь.
– И все по такой разбитой дороге ехать? – казалось, подполковника дорога интересует больше, чем посты охраны.
– Пан Тадеуш не хочет делать хорошую дорогу. Так ему спокойнее. Но сейчас-то дорога еще проезжая. Вот дожди заладят, тогда дело будет действительно скверным.
– А что, дожди обещают?
– Обещают ливни и наводнения.
– Постараемся покинуть Польшу вовремя, и не вплавь. Нерусская жара в России мне больше по нраву, чем польская слякоть, – Валентин Александрович привычно подправил микрофон «Подснежника». – Всем. Я – Первый. Пересадка в экспресс. На выход с вещами. «Фольксваген» бросаем здесь.
Водитель «Форда» уже открывал дверцы фургона. Небо на востоке стало заметно светлее, и ночь грозилась вот-вот полностью раствориться…
ГЛАВА ПЯТАЯ
То, что из-за боязни смотреть правде в глаза не могут позволить себе громко сказать сами европейцы, для полковника Харуна Самарканди давно уже стало непреложной истиной. Мир перевернулся в соответствии с современными реалиями, и иначе быть не могло. Высшая справедливость существует, и она не могла допустить существования мировой несправедливости. А мировая несправедливость состояла в том, что кучка государств, называемых Европой, когда-то правила всем остальным миром. И Америкой в том числе, но Америка в свое время с несправедливостью стала бороться и победила, поднялась на ноги, и сама стала монстром, олицетворяющим несправедливость, как когда-то было с Европой. Но Европе уже приходит конец, он близится, и бороться с естественным процессом, направляемым Аллахом, никто не в состоянии. Если раньше почти весь остальной мир был колонией Европы, то сейчас Европа даже без войны, только благодаря глупым и лживым идеям, когда-то выработанным, чтобы оправдать свои пороки, становится колонией мусульманского мира. Европа, как и Америка, – это Зло. А Зло не имеет сущности. Зло есть только отсутствие Добра. Это точно так же, как не имеет сущности
