сложный, чтобы на нем застрять. На раздумья мне были даны секунды…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Кровь на камнях, скорее всего, была действительно волчьей. Тот волк, которому отстрелили хвост, следов не оставил: он бежал по камням, а мелкие царапины на камнях могли быть оставлены и его когтями, и другими камнями, когда-то прокатившимися здесь. Но волков было два, и второй после выстрела не убежал в сторону, а продолжал бежать рядом с раненым собратом. И он оставил следы на участках земли между камнями. Причем этот след был свежим, даже не заветренным. И не покрытым пылью.
– Когти у этих волков какие-то короткие, – разглядывая след, сказал старший лейтенант Шамсутдинов. – У меня такое впечатление, что их стригли, как собакам.
– В пещерах камни, – высказал предположение лейтенант Корепанов. – О камни стачивают. Собаки в городе об асфальт стачивают, а волки о камни…
– Возможно, – вроде бы и согласился старший лейтенант, но не полностью. – Но уж больно ровно сточены. На всех лапах одинаково, чего в природе не бывает. Аккуратные, должно быть, камни в здешних горах…
Мало понимающий в волчьих следах капитан Герасимов промолчал, но информацию запомнил и сразу представил возможные варианты, из нее вытекающие.
– Ты предполагаешь, что волки дрессированные? – спросил он старшего лейтенанта.
– У меня причин для предположения нет, товарищ капитан, я просто обращаю внимание на конкретный факт, возможно интересный, но не отбрасываю и вариант лейтенанта Корепанова. Его вариант тоже вполне возможен. Я знаю, что в городе у собак когти об асфальт стачиваются. А у лесных волков когти длиннее, чем собачьи. У нас в горах тоже камней много, но я ни разу не встречал у волка таких аккуратно обработанных когтей. Я про следы говорю.
– Я спорить не буду, – сказал лейтенант Корепанов.
Рота догнала своего командира. Капитан быстро отдал распоряжения по осмотру скал, прилегающих к почти вертикальной неприступной стене хребта, и сам, наравне с солдатами, отправился на поиски расщелин, которые могли вывести куда-то дальше. При этом следовало обращать внимание на то, что в эти расщелины должны проходить и волки. Расщелин в потрескавшихся скалах было множество, но в большинство из них невозможно было втиснуться даже боком. Самые длинные из них позволяли углубиться на метр-другой, и дальше было сужение и тупик. Втроем осмотреть весь массив скал было бы сложно. Но для роты это была недолгая работа. Почти одновременно было найдено три расщелины, способные быть проходами в пещеры. Во второй были обнаружены следы крови. Углубляться ротой одновременно во все три капитан не пожелал, и сам решил обследовать каждую из них. С собой, естественно, взял тех, кто уже был задействован в поиске: старшего лейтенанта Шамсутдинова и лейтенанта Корепанова. Солдаты одного из взводов прикрывали стволами сзади на случай, если возникнет критическая ситуация. Остальные бойцы роты остались снаружи, чтобы держать под прицелом еще не обследованные расщелины.
Первая разведка была медленной, потому что пробираться приходилось боком и меняя положение тела. Даже оружие из-за тесноты держать на плече было невозможно.
– Едва ли здесь кто-то ходит, – высказал сомнение Корепанов.
– А я на месте бандитов именно такой проход и предпочел бы, – возразил Шамсутдинов.
Герасимов молча согласился со старшим лейтенантом и продвижение не прекратил, несмотря на то что в одном месте пришлось освободить разгрузку от автоматных рожков, иначе пролезть было невозможно, а во втором командир роты хотел сначала даже бронежилет снять, но потом просто присел и таким образом миновал узкое место. Какой успех принесли такие старания, сказать сложно. Расщелина закончилась под вертикальной монолитной стеной с небольшим и неглубоким гротом чуть выше каменной поверхности. Однако здесь были следы костра, очевидно, многолетней давности, валялся пластиковый (и оттого сохранившийся) шприц и полностью проржавевшая консервная банка. Кто и когда нашел в этом месте убежище, сказать было трудно. Однако главным было то, что дальше прохода не было.
Разведчики внимательно осмотрели каждый клочок почвы под ногами, каждый камень, но ничего интересного найдено не было.
– Тем же порядком в обратную сторону, – распорядился капитан.
Солдаты, не выдвинувшиеся из расщелины, чтобы не помешать поиску, двинулись к выходу. Командиры выходили последними.
Вторая расщелина обещала больше; туда и уходили следы волчьей крови. Перед тем как двинуться в путь, Герасимов приказал старшему лейтенанту Патрикееву:
– Возьми свой взвод, обследуй последнюю расщелину. Мы здесь отдохнем.
Старший лейтенант, козырнув, бегом побежал выполнять приказ. Ждать его возвращения пришлось недолго. Патрикеев вернулся один, оставив солдат на месте. Значит, есть что доложить, сразу понял капитан.
Так и оказалось.
– Есть вход в пещеру, товарищ капитан. Только на высоте около четырех метров. Если оттуда спустить лестницу или веревку, можно подняться… В расщелине толстый слой пыли. Пыль утоптана. Много человеческих следов.
– Взобраться не пробовал?
– Парочку шестов бы. Но их туда никак не протащить. Будем пробовать становиться друг на друга. Чтобы хотя бы кто-то один поднялся и осмотрел. Если есть лестница, спустит.
– Попробуй. Четыре метра – это не высоко. У тебя есть же крепкие ребята. Действуй. Я пока волчьим ходом займусь.
Патрикеев ушел. Прежде чем углубиться в волчий ход, командир роты попытался рассмотреть в бинокль скалу, где сидел снайпер или даже двое. С этой точки ее было видно хорошо. Снайперы не стреляли уже давно, и даже бинокль не позволил увидеть ни их самих, ни хотя бы стволы их винтовок. Может быть, они уже спустились со своей точки и пошли на соединение с «краповыми», если «краповые» уже заняли позицию полностью и получили контроль над всем перевалом? Это было бы разумным решением. Хотя если там, на скале, действительно снайперы спецназа ГРУ, то они могут и остаться, чтобы в случае необходимости прикрыть выстрелами из «дальнобойки» своих. Но опасность своей позиции и возможность защитить ее в случае атаки бандитов снайперы должны оценивать самостоятельно и на лишний риск не идти.
Волчий путь был не таким высоким, как другие, и в отдельных местах довольно часто приходилось или пригибаться, или приседать, чтобы миновать сблизившиеся скалы. Здесь каменистая почва под ногами была устлана толстым слоем пыли, скрадывающей шаги, но оставляющей нечеткие отпечатки. Однако легко было увидеть, что волки здесь бегали многократно. В пыли не оставалось, как на камнях, следов крови, которая сразу же сворачивалась. Но сомневаться в правильности пути не приходилось, потому что никаких боковых ответвлений в расщелине не существовало.
Герасимов опять шел впереди и потому первым заметил волка. Тот смотрел из-за поворота напряженным взглядом желтых, почти опаловых глаз внимательно и с недоверием. Хотя пыль шаги и скрадывала, волк все же услышал их и вышел навстречу. Но полностью из-за поворота не высовывался.
Капитан поднял автомат, помедлил и… опустил. Волк знал, что такое оружие, и наполовину убрал голову за камни, но совсем не ушел и продолжал следить одним глазом. Должно быть, людей он опасался, но не боялся настолько, чтобы бежать от них опрометью, как поступил бы обычный лесной волк.
– Следит… – сказал из-за спины капитана старший лейтенант Шамсутдинов. – Не надо стрелять, товарищ капитан. Он не агрессивен.
Капитан решительно шагнул вперед. До волка оставалось немногим более пяти метров. И только после этого шага капитана волк молча, без рычания оскалился, показывая старые желтые стертые клыки, и спрятался за поворотом. Даже с автоматом в руках и с бронежилетом на теле капитан подходил к повороту
