Линдсей опять начала раздумывать о своем нынешнем положении. Девушка понимала, что после возвращения миссис Хазелдин ее присутствие в доме будет совсем не желательно. Особенно этот вопрос волновал Юэна Хазелдина, он прилагал немало усилий, чтобы переселить ее в Алегзандру. Но что являлось истинной причиной такого жгучего желания — боязнь перемен или же появление на ферме чужих глаз и ушей, — оставалось загадкой.
Тут в кухню вошел Мик со словами:
— Ух, кошмар! Линдсей, только вы сможете мне помочь, ужасно хочется выпить чашечку чаю.
И, с улыбкой глядя на девушку, которая уже снимала кипящий чайник с плиты, поинтересовался:
— Это ничего, что я называю вас по имени? Просто у нас здесь все так друг друга называют, мне кажется, это помогает человеку расслабиться, создается впечатление, что все если не родственники, то друзья.
— Я полностью согласна. Должна признаться, мне это очень нравится, хотя поначалу здорово шокировало. Надеюсь, ваша жена придерживается такого же мнения.
Линдсей нравился Мик, на нее он произвел впечатление человека, прямо говорящего то, что думает. Мик окинул кухню оценивающим взглядом и, присвистнув, сказал:
— Святые небеса! Где я? Линдсей, вы что, волшебница? Да босса удар хватит, когда он это увидит. Он души не чает в своем доме, если бы вы только знали, как он переживает, что дом немного забросили. Овцы, пастбища — это все важно, но для мистера Хазелдина его дом стоит на первом месте.
Свой дом, его дом! Ну, теперь у Линдсей рассеялись последние сомнения насчет того, кем себя чувствует управляющий Рослочена — хозяином, и поместье считает своей собственностью. Впрочем, это неудивительно. Он вкалывал на ферме еще будучи мальчишкой, когда его мама приглядывала за маленьким Нейлом и за домом. Понятное дело, почему он негодует из-за неизвестно откуда взявшихся претендентов на наследство, да еще в таком нешуточном количестве.
Можно только догадываться, каким было выражение лица мистера Хазелдина, когда он узнал, что у Лекса Бредмора есть еще двое детей на другом конце света. А уж когда он перед смертью решил исполнить свой отцовский долг… Скорее всего, Юэн Хазелдин не собирается резать такой аппетитный пирог на множество кусочков, ему нужно все имущество Лекса, и тем более он не желает давать отчет посторонним для него людям на этот счет. Полноправными хозяевами поместья он считает себя и свою мать.
Линдсей поднялась вверх по лестнице. Она не стала заходить в комнату управляющего, а остановилась на пороге, заглянув внутрь. Из окон открывался бесподобный вид на горы, причем пейзажи из других комнат явно уступали этому. Комната не очень отличалась от спальни Лекса Бредмора, такая же просторная, хорошо и со вкусом обставленная. Она объединяла в себе и спальню, и кабинет. Вдоль трех стен тянулись стеллажи с книгами, два мягких кресла занимали место около окна, рабочий стол хорошей работы и бра над ним.
Затем Линдсей зашла в комнату, которая, по всей вероятности, принадлежала миссис Хазелдин. Это была очаровательная спаленка, особый шарм которой придавали полукруглые окна с резными подоконниками, покрытыми слегка выцветшим ситцем. Рядом со стеной стоял добротный стол из розового дерева, большое количество полок с книгами, фотографии сына, дочери, внуков, включая небезызвестную тройню. Спальный гарнитур был из орехового дерева, массивный, старинный. Разглядывая шикарную кровать, Линдсей вдруг засомневалась в том, что это действительно комната миссис Хазелдин. Ведь она была всего-навсего экономкой, и такая спальня была бы для нее слишком шикарной. Но времени на раздумья у Линдсей не было, дел оставалась еще целая куча.
Девушка направилась в свою комнату. Она заправила кровати, аккуратно сложила раскиданные малышкой вещи и пошла в комнату Каллима. Парнишка сам заправил кровать, но, несмотря на это, в спальне царил беспорядок. Линдсей не стала трогать книги и записи, оставив их на своих местах, она лишь отобрала вещи для стирки и спустилась вниз, заодно протерев перила тряпкой из овечьей шерсти, которую приспособила для этих целей. Генеральную уборку дома девушка решила отложить до следующего дня, так как сегодня самым главным было не ударить в грязь лицом с обедом и ужином. Сытная и вкусная еда — вот на что в первую очередь обратят внимание мужчины, а не на отсутствие пыли на полках. Линдсей не сомневалась, что со временем ей удастся привести дом в порядок, а вот заслужить похвалу своим кулинарным талантом от незнакомых людей с разными вкусами, куда сложнее.
В холодильнике девушка нашла несколько котлет и помидоры. На кухне имелся гриль, с виду очень напоминающий тот, который был у них дома в Шотландии. Линдсей ударила в гонг ровно в 12.15.
Девушку затрясло как осиновый лист на ветру, когда она услышала приближающиеся шаги мужчин. Ей никогда не доводилось готовить для мужчин, а то, что это дело не из легких, она была наслышана. Линдсей смущало практически все: достаточно ли еды она приготовила или, наоборот, слишком много. Плюс ко всему в животе жутко урчало, так как Линдсей уже который день нормально не ела, но она очень надеялась, что к приходу мужчин это предательское урчание прекратится. Девушка взяла себя в руки, мысленно повторяя свой девиз: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». «Я же Линдсей Макре, — успокаивала она себя. — Никакой Юэн Хазелдин не посмеет меня отсюда выгнать». По завещанию, надо отметить справедливому, каждому из детей Лекса полагается равная часть наследства. Лекс Бредмор мог вполне завещать большую часть своему первенцу, Нейлу, но он этого не сделал. Линдсей является соопекуном детей, и потому она с места не сдвинется без них. Была еще одна вещь, которая ее очень волновала — влияние управляющего на детей. Он их явно к себе расположил, как бы он не начал настраивать двойняшек против Линдсей. Этого она боялась больше всего.
Все пришли веселые и голодные. Судя по одухотворенным лицам Мораг и Каллима, они были абсолютно счастливы. Линдсей почувствовала, как волна нежности захлестнула ее при виде ребят. О том, чтобы иметь своих собственных пони, двойняшки могли только мечтать. У себя в Шотландии они катались на лошадях с фермы, где работала Линдсей, но это, естественно, не шло ни в какое сравнение.
— Мою лошадку зовут Яблочко потому, что она вся в пятнышках, — защебетала Мораг, которую так и распирало от желания поскорее похвастаться сестре, — а у Каллима Пегги. Моя — серенькая, а у него черненькая. Они такие красивые, ты бы только видела! Мы так скакали, что я себе отбила всю попку, — призналась малышка, демонстративно почесав пострадавшее место.
Юэн Хазелдин в тот момент выглядел как настоящий крестьянин. Его шея по сравнению с клетчатой рубашкой казалась черной от загара, в уголках глаз собрались многочисленные мелкие морщинки, которые, по мнению Линдсей, вовсе не говорили о его веселом нраве, а появились лишь из-за постоянной работы под палящем солнцем. В этот раз, впрочем, как и всегда, управляющий был без шляпы.
Он оглядел безупречной чистоты кухню и произнес, обращаясь к детям:
— Так, ребятки, сдается мне, вам придется еще раз вытереть обувь, прежде чем войти в этот храм чистоты, любезно созданный вашей сестрой.
Дети беспрекословно последовали его совету и опять вышли во двор, где принялись усердно отчищать свои ботинки. Теперь мистер Хазелдин обратился к Линдсей, которая как раз в этот момент несла к столу сковородку с дымящимися томатами.
— А это вы здорово придумали… Убрать здесь. Признаюсь, меня не раз посещали подобные мысли, но я просто не знал, с чего начать.
Линдсей очень хотелось сострить в ответ, но она лишь холодно произнесла:
— Знаете, совсем не обязательно представлять меня каким-то монстром, готовым разорвать на куски любого, кто осмелится пройти в грязной обуви на кухню. Я ведь тоже выросла на ферме и прекрасно все понимаю, поэтому, если я убираю в доме, это вовсе не значит, что нужно ходить на носочках вдоль стеночки и ни к чему не притрагиваться.
— Звучит убедительно. Если это на самом деле так, то остается только радоваться, — сказал управляющий. — Кстати, вы, единственная женщина после моей мамы, которая с умом и со знанием дела ведет домашнее хозяйство. Я обязательно напишу, что ее дом в надежных руках, а то мама страшно волновалась, когда уезжала.
Линдсей ставила на стол тарелку с жареным картофелем, когда мистер Хазелдин схватил ее за руку и развернул так, чтобы видно было ее лицо. И сухо сказал:
— Послушайте, мисс Макре, когда женщина работает в доме экономкой на протяжении долгих лет и
