голосом. – Все слыхали, как этот человек говорил не те речи? Не те, бывший привратник! Это несомненно послужит отягчающим вину обстоятельством.
Привратник упал на колени.
– Добрые люди, – сказал он, – пожалейте меня, дурака старого!
В глазах Джипа вспыхнули какие-то странные огоньки.
– А ты других жалел? – сказал он не знакомым Пипу голосом. – Вспомни-ка: на этом самом месте шесть лет назад… Ну, вспомнил? И не каешься?
– Не надо, – сказал привратник, отползая на четвереньках в угол, – не надо! Может, я… ночей не сплю все эти годы… откуда вы знаете! Господа… даже клоп хочет жить! Пожалейте, умоляю… Я богат, все будет ваше. Хоть сейчас. Не надо меня… Господа, я вам еще пригожусь!
– А на что ты нам? – сказал Джип.
– Я ведущий специалист по воротам! – заявил привратник, учуяв надежду. – Я открою перед вами любую дверь в империи! – он значительно поднял палец. – Не выдавайте!
Огоньки в глазах Джипа погасли.
– Что же, – сказал Джип своим обыкновенным голосом. – Об этом можно подумать. Надевайте свою треуголку, привратник. Да поаккуратнее, чтобы видно не было… Так-так… Прежде всего вы откроете перед нами одну дверь – дверь вашего дома. Здешние гостиницы мне не нравятся, поживем пока у вас.
– Я буду счастлив, господа! – привратник поклонился самым униженным образом.
– Тогда пошли, – сказал Джип.
Обходя столик, Пип потянул Джипа за локоть.
– А если он снимет парик?.. – зашептал он.
– Только вместе с кожей, – ответил Джип. – Я его таким составчиком смазал – у старика своего бутылочку спер, когда удирал…
Окаменевший от ужаса трактирщик так и не понял, что произошло. И едва посетители вышли, кинулся к двери погребка…
ГЛАВА ПЯТАЯ. НОЧЬ НА КОРОЛЕВСКОЙ УЛИЦЕ
Ночью по Королевской улице брели двое. Уже не слыхать было выстрелов: кампания по выявлению рыжих была в основном завершена. Ничто не мешало тихой беседе.
– Спасибо вам, – говорил рыжий молодой человек, так неожиданно ставший брюнетом. – Я даже не знал до сих пор, как это хорошо – жить.
– Бросьте, – смущенно сказал профессор.
Но рыжий продолжал:
– Я даже не увидел бы этой ночи. А она такая теплая. И, может быть, мы только не замечаем, как вокруг цветут… ну там, апельсины…
– Они зацветут, – сказал профессор. – Я занимался этим вопросом. Я сперва думал повернуть земную ось, это довольно простое дело. Но посчитал и вышло, что трогать ее нельзя. Сюда пришел бы благодатный климат, а там, – он указал куда-то рукой, – затонули бы целые континенты. Мировая катастрофа, понимаете? Другой способ посложнее, но почти безвреден: искусственное солнце.
– Искусственное? – изумленно спросил рыжий.
– Да, – спокойно ответил старый ученый. – Я могу его сделать.
– Солнце?!
– Вы не думайте, это хорошее солнце. Оно ничуть не хуже настоящего. А когда оно истощится, его легко будет заменить.
– Это не сон? – сказал рыжий. – И не сказка?
– Уверяю вас, – сказал профессор. – Хотите, покажу расчеты. Вы видали апельсины только на картинках. А лет через… десять здешние мальчишки будут швырять ими друг в друга, словно камешками. Если только Адольф мне снова не помешает.
– Какой Адольф? – спросил рыжий. И, тут же догадавшись, ужаснулся: – Вы так называете императора?
– Я позабыл его настоящее имя, – сказал профессор. – Когда-то мы прозвали его Адольфом, и за дело.
– За что? – спросил рыжий страдающим голосом.
– Он слишком походил на другого Адольфа.
– Да, – сказал рыжий, – на святого Адольфа. Государь принял это имя при короновании.
– На святого? Гм… Не слыхал.
– Государь не станет вам мешать, – убеждал рыжий. – Он…
– …прикончит меня, если сумеет, – продолжил профессор. – Однажды он чуть это не сделал, да меня вовремя спрятали. Я скрылся…
– Вы скрывались… – повторил рыжий, немея, – вы скрытый…
– Но он и там не давал мне работать, – говорил профессор. – Ему вздумалось отрубать людям головы. Необычайно дурацкая затея. Она отняла у меня уйму времени.
– Вы работали палачом? – спросил рыжий с почтительным ужасом.
– Этих людей потом привозили ко мне, – объяснил профессор. – Тайно, с большими опасностями. Я их лечил, как лечат больных. Это довольно просто – оживить казненного, но… по рассеянности, бывало, то голову приставишь к чужому туловищу, то… – он засмеялся и махнул рукой. – Впрочем, никто особенно не обижался, знаете… Но было много чисто технической работы, отвлекался… Да еще пришлось открывать способ превращения булыжника в золото. Лечебницы требовали много денег, пациентов приходилось потом переправлять через границу, так что…
– Врагов… – шелестели губы рыжего, – лечили… переправляли…
– А самый страшный случай… – взволнованно сказал профессор. – Вы слышите? Кто-то идет! Давайте спрячемся!
И они свернули в переулок. И не увидели, как к особняку Людовика XXIV подошли две темные фигуры. Одна из них перегнулась через калитку палисадника, отыскивая крючок. Потом послышался шепот:
– Джип, Джип! Что ты опять затеял?
– Не Джип, а ваша светлость, – ответил звонкий нахальный голос.
– Ва-аша светлость, давайте смоемся отсюда!
– Ваша презренная трусость вызывает во мне сильнейшее негодование, дорогой шевалье де ла Пип! – сказал Джип, распахнув калитку. – Умоляю проследовать.
– Джип, Джип…
– Где же ее окошко? – размышлял Джип, входя в палисадник. – Забыл спросить… Вот досада! Ку-ку, Марго!
Окошко второго этажа сразу распахнулось.
– Ку-ку, Джип! – ответил голос Марго. – Но я не могу выйти: там внизу Филипп стоит на страже.
– Ничего, – сказал Джип. – Шевалье, станьте здесь! – он указал Пипу место под окном, ловко вскарабкался к нему на плечи, ухватился за подоконник. И тут его вдруг покинула развязность.
– Какой… э-э… прекрасный вечер, – сказал Джип.
– Да, – согласилась Маргарита. – Прекрасный.
– Отличная погода… вообще, – проговорил Джип.
– Превосходная, – светским тоном произнесла Марго.
