Этой волнующей проповедью был вынужден заинтересоваться также Дамло. . Пиво запаздывало, он вновь позвонил постовому, и тот вперемешку с оправданиями сообщил, как маловажную, новость, от которой начальника бросило в жар.
– Что-о?! – взревел он. – Как это – толпятся? Разрешения спрашивали? Почему не сигнализировал? Назови поименно! Так много? Ну ладно, я им потороплюсь!
Он водрузил на голову каску.
Бледные, испуганные лица обратились к Дамло, когда он взрезал толпу у фонтана. Не заметил его лишь оратор. Таким аптекаря еще никто не видел. Возвышаясь над каменными рыбами и задрав голову, как они, г-н Эстеффан вопиял:
– Никто да не дерзнет сей истины отвергнуть, ибо…
– Разойдись! – рявкнул Дамло. Публика дрогнула, расползаясь. Г-н Эстеффан осекся, чумовыми глазами поглядел на сержанта.
– Слыхали ли вы гром небесный. Дамло? – вопросил он ни к селу ни к городу, потому что хоть дождик, верно, собирался, но громом не пахло – Слезайте. – сказал Дамло.
Г-н Эстеффан вдруг упал на колени.
– Сограждане, друзья и пациенты! Примите покаяние мое!
Толпа вновь было прихлынула, но Дамло мигом пресек бесчинство. Он ловко надел на воздетые длани наручники, за шиворот водрузил аптекаря на зыблющиеся конечности, ласково приговаривая:
– Пойдемте, пойдемте! Покаетесь в участке! Каяться без протокола у нас не положено! – скомандовал толпе. – По домам!
Площадь опустела.
Пыльными шариками прокатились первые капли дождя.
– Ваш аптекарь просто сошел с ума! – возмущенно заключила президентша.
Гипнотизер затряс головой.
– Аналогичный сигнал мы получили еще ночью, – сказал он, – через сторожа!.. Я направил индуктора, было заперто, темно, реципиенты больше ничего не слышали… Я не поверил и решил, что сторож пьян: ему приснилось!.. Оказывается…
– Ничего не оказывается! Ищете способа уклониться от ответственности, – сурово произнесла президентша, но призадумалась. – Как бы это проверить?
– Сержант хочет аптекаря допросить, – ответил гипнотизер, следя за пальцами реципиента, выбивающими морзянку. – Вы желаете прослушать допрос?
Президентша, стоя у окна, кивнула.
– На улице дождь, – сказала она в задумчивости. – Куда запропастилась эта девчонка?
Таинственный незнакомец шепнул что-то реципиенту, потом загадочно улыбнулся.
– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, – сказал он, – мадмуазель уже высохла!
И в самом деле: когда золоченая карета, вернувшись, остановилась перед воротами мастерской, Рей услыхал знакомый голос:
– Очень мило! – Марианна через раскрытую дверцу оглядывала сиденья и спинки, обтянутые малиновым атласом. – У кардинала карета хуже! Ты куда пропал? Ищу по всему городу!
– Зря, – хмуро ответил Рей.
– Ой, остригся, наголо, только что, нарочно, потому что знаешь, что мне это не нравится! – Рей молча отворил ворота. – Даже не поздоровался!
– Здравствуй, – сказал Рей.
– До чего упрямый. Все-таки нанялся. Позор! Хорошо, что хоть к Биллендону! Хочешь секрет? Ладно, после! Я хочу посмотреть твою Машину, – слукавила Марианна.
Хитрость удалась: Рей слегка смягчился. Он взглянул, наконец, на девчонку и заметил, как она дрожит от холода в мокром платьишке.
– Пойдем, – сказал он.
– Куда?
– Греться.
– Ну-у!.. – разочарованно пискнула девчонка. – Я думала, гулять позовешь! Я в дом не хочу. Там Биллендон, мы…
– Иди уж! Мне Биллендон не мешает. – Рей протолкнул девчонку в ворота, вкатился следом в карете, с грохотом свел и запер створки.
Биллендон хмыкнул, Марианна пригрозила не позвать его на свадьбу и тут же, увидав себя в зеркале, издала отчаянный вопль, уткнулась лицом в ладони: краска потекла под дождем. Биллендон кинул спичку в камин, пламя охватило стружки, обрезки дубовых досок. Потом он взял полотенце, молча зажал голову Марианны под мышкой, без пощады оттер остатки грима, полюбовался на симпатичнейшие конопатины и сказал, что так гораздо лучше. Марианна не поверила.
– Глупости! – сказала она. Встала перед огнем, расправила платье. – Правда, у меня хорошенькие ножки? Тем временем в участке шел допрос.
– Полиции все известно, – сказал Дамло Эстеффану, – признавайтесь, зачтется!
– Дамло!..
– Ну?..
– Что вам известно, господин Дамло? – горестно вопросил г-н Эстеффан, подняв на сержанта отрешенный взор. Дамло не понял, что это вопрос риторический.
– Что надо известно, – отвечал он, хотя ему ничего не было известно, кроме того, что аптекарь собирался покаяться. Стало быть, он виновен. Преступление в наличии только одно. Преступник найден, дело с плеч долой, можно спокойно пить пиво, долго им тут будет неповадно убийства затевать, портить Дамло репутацию. От аптекаря он такой прыти, конечно, не ждал, у него, вроде, алиби, но от аптеки до гостиницы рукой подать, выскочил на минутку, якобы в туалет, а сам туда – в триста девятнадцатый, пульнул – и назад, соловьем разливаться. Или имел соучастника, инспиратор. Сейчас расколется. Надо прижать! – Следствие установит! – заключил вслух Дамло.
– О чем вы, господин Дамло? – спросил аптекарь в искреннем недоумении.
– О чем – о том! – вразумительно буркнул Дамло. – Не морочьте полиции голову!
– Но я хотел бы…
