– Знать ничего не знаю! Мне надо, чтобы вы сейчас, не сходя с места выложили, что и как, ну и там остальное.
– Позвольте!..
– Не позволю! – Дамло грохнул кулаком по столу. Это пошло на пользу: аптекарь проморгался, заговорил по-деловому – Господин Дамло, так вы ничего не слыхали? Я ведь шел от больного! От кого, по-вашему?
– Я не врач!
– Это сторож морга, – сказал аптекарь. – Спаси нас, господи и все святые!
Это тесаного камня строение на углу больничного двора вызывало у прохожих оторопь. Особенно тягостно было глядеть на почерневшие лоснящиеся брезентовые носилки у дверей…
Здесь прежде была часовня, где покойники ожидали погребения. Г-н Эстеффан, со своим общеизвестным атеизмом, выпотрошил из нее предметы культа и превратил в обыкновенный морг. Но не победил суеверий, вышло хуже: страх перед мрачным зданием почему-то возрос. Это тем труднее объяснить, что оно обыкновенно пустовало. Когда-то в ратуше даже состоялись бурные прения на тему, стоит ли брать сторожа. Г-н мэр не допустил голосования и настоял на своем: откуда-то вызванный кандидат дожидался за дверью.
Новый сторож, по мнению больничных санитаров, оказался славным малым. Будучи холостяком, он не потребовал казенной квартиры, а поселился здесь же, отгородив от покойницкой чуланчик Поставил железную койку, стол, табуретки, кофейник, в два счета со всеми перезнакомился, и приятели полюбили сюда приходить, резаться по маленькой в картишки, попивать похищенный в больнице спирт.
Именно это и происходило накануне вечером. Сторож был в выигрыше, он как раз держал банк, когда в дверь позвонили – Спокойно, ребята. – сказал сторож и, смешав карты, пошел открывать. – Кого привез? Что, авария? – услыхали притихшие в чулане партнеры.
– Убийство, – отвечал доставивший тело шофер.
– Это лучше, – сказал сторож, – хотя тоже смотря чем и как, а главное дело – когда!.. Хуже всего утопленник, давнишний…
– Понесли, понесли! – заторопил шофер, принюхиваясь к табачно- спиртовым ароматам помещения. Они с топотом проволокли носилки.
– Вскрывать не будем? – спросил сторож. – Так чего туда воротишь, вали в ванну!
Нагое тело требовалось только обмыть, облачить затем в казенный саван и поместить в холодильную камеру, чтобы после выдать родственникам, а коли таковые не объявятся, похоронить за счет муниципалитета. Сторож открыл кран напустить воду. Пока лилась, написал шоферу расписку, сбегал для него за стаканчиком, и тот угощение принял. Тогда, не скрываясь больше, вышли из чулана приятели, обсудили с шофером происшествие. Мертвеца не опознал никто, но был высказан ряд остроумных догадок. Шофер выпил еще и уехал, сторож закрутил кран, санитары вернулись за карты Удовольствие было, конечно, подпорчено, а все же требовалось отыграться!
Игра вышла бурной, под конец переругались. Оставшись один, сторож пожалел о ссоре: требовалась помощь. Трезвый, он, конечно, и без них бы управился. Теперь эту муторную работу даже вообразить не хотелось, где уж за нее приниматься. Позевывая и пошатываясь, стоял он над ванной в раздумье – не согнать ли хоть воду? Рассудил: чище будет, да и сохранней, махнул рукой и отправился спать.
Посреди ночи разбудил его грохот: цинковая ванна опрокидывалась Вслед за тем послышался плеск воды. 'Свят, свят, свят!' – бормотал, дрожа, сторож, вообразив купающегося покойника. Промелькнула надежда, не забрел ли кто попросту, не наткнулся ли на ванну в темноте? Но нет, он помнил хорошо, что закрыл за приятелями дверь на железный засов. Па окнах же решетки, хоть и ржавые, в палец толщиной. 'Господи, пронеси!' Сторож припомнил грехи и, леденея, понял, что надеяться не на что И впрямь: за перегородкой послышались шаркающие шаги Они приближались. Чья-то рука – должно быть, скрюченная, ледяная, вдобавок мокрая! – повела по шершавой фанерной стенке, видимо, нащупывая дверь. 'Аллилуйя!' – некстати подумалось сторожу, и темнота перед его глазами поплыла…
Когда он очнулся, в зарешеченном окошке посветлело.
Было недалеко до утра. За перегородкой было тихо. Дверь чуланчика оставалась закрытой, наверное, ручку в темноте не сумели нашарить. Боясь шевельнуться, сторож молился, давая такие обеты, что мир мог бы обрести нового святого, выполни он хотя бы часть. Чудесное спасение и ненарушаемая тишина оживили надежду, молитва ее укрепила. Дай кто когда слыхал, чтоб нечистая сила шалила утрами, ее время – ночь. И тот, кто за стенкой лежал, стало быть, тоже угомонился, лежит опять как миленький!
Сторож сполз с койки на пол, стараясь все же не наделать шуму. На четвереньках пробрался к тайнику, где лежал автомат. Ощутив в руках родное маслянистое железо, оскалился, подумал было с торжеством: 'Погоди, голубчик!', но сразу поник, сообразив, что требуется серебряная пуля. Обеты были повторены С молитвою он стволом толкнул дверь. Готовый мгновенно дать очередь, выглянул.
По голым ногам тянуло сквозняком. В цинковом корыте ничего не лежало, была только вода, но и она расплескалась наполовину.
От большой лужи по каменным плитам пола шли следы к чуланчику и далее, ко входной двери. Мокрые следы босых ног!..
Дамло выслушал рассказ аптекаря, скептически сопя. По- настоящему заинтересовала его только одна подробность:
– Автомат, вы говорите, имеется у сторожа?
– Он так сказал, – безразлично ответствовал г-н Эстеффан.
– А он не сказал – пулемет? – осведомился Дамло, ухмыляясь до ушей.
– Может быть, – сказал аптекарь не слишком уверенно.
– Понятно, – со значением произнес Дамло.
– Знамения, знамения ниспосланы нам! – забормотал опять взахлеб г-н Эстеффан. – Чудеса, которые мы видим, ВООЧИЮ!.
– Я тебе повопю! – заорал вдруг Дамло. – Встать! В чем собирался признаться на площади? Живо!
– Покаяться, – уточнил г-н Эстеффан, – это разные вещи! Покаяться в мерзком грехе неверия!..
Он пал на колена, чем окончательно вывел Дамло из себя.
– Марш в камеру! Одумаетесь, пожелаете запротоколировать признание – постучите в стенку.
– Благодарю тебя, господи! – благостно прошептал г-н Эстеффан, направляясь проповедовать клопам, но не им одним, как вскоре оказалось.
Дамло же, водворив мученика в темницу, мрачный, уселся за стол. 'Не по правилам, – с тоской думал он, – все не по правилам'. Отчаянно захотелось есть. Взгляд его нечаянно упал на строку в газете: 'Интересно, что на это скажет г-н Дамло?' – А вот что! – взревел Дамло. Его клешни смяли газету и затрамбовали ее в мусорную корзину.
