– Это потому что вы не влюблены, Эме, – Шарлотта с трудом отвела взгляд от его лица и теперь задумчиво смотрела в окно. В белое кружение снегопада. – Признайте, что вы никогда не были влюблены. Поэтому в вас говорит разум, а не сердце.
Де Фобер осторожно поцеловал женщине запястье.
– Не просите у меня больше, чем я могу дать, ваше высочество.
Глава 13
Испанское письмо
Дидье Ламбер уже хорошо себя чувствовал, однако еще не покинул отель д’Оди и, когда Мари сказала, что хозяйка хочет его видеть, немедленно отправился на зов.
Виолетта ожидала своего друга (за время пребывания студента в этом доме они успели сдружиться) в малой гостиной, рядом с библиотекой. Дидье, уже немного искушенный в интерьере, про себя отметил, что со времени его последнего визита обстановка в доме успела перемениться в лучшую сторону, и в особенности – те покои, которые облюбовала для себя юная маркиза.
– Добрый вечер, – сказал студент, отвешивая девушке легкий поклон.
Еще раньше они договорились, что между собой не будут придерживаться утомительных светских условностей. Поэтому Виолетта просто кивнула ему и указала на ближайшую софу.
– Что-нибудь случилось? – спросил Дидье, внимательно глядя на девушку. – Вы или ваш отец нуждаетесь в помощи?
– О нет, – улыбнулась она, – и со мной, и с отцом все хорошо. Папа почти поправился. Мне… мне только нужен ваш совет, – Виолетта запнулась, не зная, с чего же начать свой рассказ. – Все случилось вчера утром, когда я отправилась погулять…
Девушка рассказала Дидье о том, как она стала обладательницей чужого письма, которое, возможно, и было причиной гибели несчастного посланника. Поделилась и своими сомнениями по этому поводу. Ей в руки случайно попала важная тайна, и что делать с этой тайной, она не представляла.
– Дайте мне взглянуть на него, – проговорил Дидье, – я неплохо знаю испанский и сумею перевести письмо. Тогда станет ясно, может ли оно чем-то угрожать ее величеству. Или, не приведи Господь, вам.
Виолетта протянула юноше бумагу, и Дидье невольно вздрогнул, заметив на ней кровь. Осторожно расправив листок, он положил его на маленький столик, находившийся между ним и девушкой. Юная маркиза д’Оди придвинулась ближе, чуть не касаясь подолом платья башмаков своего гостя.
Сначала студент Сорбонны прочитал послание про себя, несколько раз запнувшись на особенно витиеватых оборотах. Потом расправил листок и стал медленно читать вслух:
– «Моя дорогая сестра,
я счастлив приветствовать в твоем лице будущее Франции. Не сомневаюсь, что после смерти мужа именно ты станешь решать все важные вопросы. Если же у кого-то возникнут сомнения относительно твоей роли в королевстве, я с радостью готов помочь тебе в признании твоих прав. Мне вовсе не безразлично будущее родной сестры, и во имя всего, что нас связывает, я согласен на все. Однако боюсь, что наш союз не станет прочным до тех пор, пока французские войска теснят нас во Фландрии и других местах. Война, неудобная для наших королевств и развязанная нашим злейшим врагом, должна быть окончена как можно скорее. Нам следует объединиться перед лицом другой, более страшной опасности. Еретикам в Империи, Нидерландах и иных странах надо дать достойный отпор, вернув заблудшие души в лоно Святой Матери Церкви. Ришелье мертв, и никто не помешает нам с тобой вспомнить о нежной былой привязанности друг к другу. Неужели твое сердце не скорбит от унижений Испании и страданий ее народа? Ты одна можешь сделать для блага мира больше, чем кто бы то ни было. И для этого не потребуется много усилий…
Нежно любящий тебя,
Филипп».
Дидье вздохнул и украдкой вытер пот со лба. Хотя нужда и заставила его выучить испанский язык, все- таки он владел им не настолько хорошо, чтобы без запинки болтать на нем целыми часами. Поэтому смысл прочитанного дошел до Дидье не сразу, а лишь когда юноша увидел расширившиеся глаза Виолетты.
– Но ведь это ужасно, то, что он ей предлагает… – прошептала девушка. – Королева Франции должна предать свою страну для блага враждебного народа… Это невозможно! Так… так нельзя!
Дидье, хотя и бесконечно далекий от политики, все-таки жил в Париже, был лично знаком с несколькими памфлетистами и издателями, которые чутко реагировали на любые изменения в жизни Франции и столицы, а потому оказался в курсе и некоторых сплетен, и более важных политических новостей.
– Наша королева – испанка, – проговорил он, почесав в затылке и несколько неуверенно глядя на расстроенную Виолетту, – и долго интриговала против Ришелье и его величества. Поэтому…
– Один человек еще не вся Франция, – упрямо возразила девушка, перебивая его. – Ришелье уже умер, и я не верю, чтобы ее величество настолько не любила своих сыновей, чтобы предать их интересы.
– Ну и з-задачка, – протянул Дидье, снова уставившись в текст письма. – Может быть… может, лучше не отдавать ей ничего? Тогда королеве не придется делать выбор, и она останется верна Франции.
– Почему вы полагаете, что она непременно примет сторону своего брата? – обиженно спросила Виолетта. Ей никак не хотелось признавать, что женщина, которую она с детства привыкла считать идеалом, будет низвергнута в пыль, и притом по ее же собственной вине.
– Я так не думаю, – ответил Дидье, виновато разводя руками. – Просто я часто слышу разные разговоры… Сейчас многие говорят о том, что ждет королевство после смерти его величества. Наши профессора в университете, мои друзья – такие же студенты, как я, – столичные чиновники, посетители трактиров, люди на улицах города… Большинство боится, что Франция выйдет из войны и заключит союз с Испанией, если королева станет регентшей. Вот поэтому… я и предположил…
Он не договорил, потому что Виолетта вздохнула и опустила лицо, разглядывая собственную юбку. Дидье понял, что невольно обидел девушку, и решил немедленно исправить свою ошибку.
– Но я тоже думаю, что она может не захотеть никакого союза. Я слышал, как говорили, будто сам покойный кардинал просил короля, чтобы он поставил ее величество во главе совета, если вдруг с королем что-то случится. Мол, теперь, когда у нее есть сыновья, она никому не даст их в обиду и, значит, защитит Францию, их наследство. В таком деле родственные чувства по отношению к брату большой роли не играют…
Виолетта ответила ему благодарной улыбкой, а Дидье, которому в голову внезапно пришла еще одна мысль, торопливо добавил:
– Если вы все же пожелаете отдать ее величеству это письмо, будьте осторожны. Вы приехали в Париж с юга, а Прованс – не так далеко от владений Испании. Вас могут обвинить в том, что вы помогаете ей. А больше всего пострадает королева – ее имя будет запятнано подозрением, и кто знает, чем все это обернется. Будьте осторожны, – повторил он, сложил письмо и протянул девушке. – А лучше – вообще уничтожьте его.
Юная маркиза д’Оди несколько минут молчала, нервно постукивая пальчиками по красному от крови конверту.
– Я… я еще подумаю, – тихо ответила она, не поднимая глаз. – Но все равно, спасибо за совет, Дидье. И за перевод тоже. Вы мне очень помогли…
Следующее утро началось для Виолетты д’Оди с огромного букета цветов, который лакей осторожно внес в гостиную.
– Для вас, ваше сиятельство, – почтительно сообщил он. – Только что прислали.
– И кто же этот безумец? – мадемуазель де Лажуа задала вопрос самым легкомысленным тоном, но щеки девушки слегка порозовели от удовольствия. Цветы были великолепны.
– Я вижу, дитя мое, твоя красота не осталась незамеченной при дворе, – Луи-Батист, тяжело опираясь на руку слуги, медленно спускался по лестнице.
– Что вы, отец. По сравнению с блистательными придворными дамами я просто сельская дурнушка, – Виолетта бережно подхватила маркиза под локоть.
– Кое-кто, как я погляжу, думает иначе, – Луи-Батист многозначительно кивнул головой в сторону букета. И тут же велел слуге: – Любезный, посмотри, нет ли там визитной карточки.
– Есть, ваше сиятельство.
Лакей с поклоном протянул маркизу крохотный тисненый квадратик с вензелем.
