обнаружил.
– Ах, мне не удалось сразу уснуть, – объяснялся Мазарини с де Билодо, – я решил пройтись по аббатству, так как много слышал о его прекрасном органе. В церкви встретил Блеза. Он пригласил меня ознакомиться с кантатой, недавно написанной им. Кстати, помните нашу вечернюю партию? Я, кажется, нашел выход из тупика: если после рокировки вывести вперед…
Герцог де Бофор ненавидел шахматы, поэтому со злостью прокомментировал:
– По-моему, без шахмат мир был бы гораздо проще.
– Ну что вы, они ведь свидетельствуют о высокой культуре человека.
Де Бофор, взбешенный, покинул комнату, де Билодо ушел за ним, не забыв извиниться за свое вторжение.
Мазарини и Блез облегченно вздохнули.
– Ваше преосвященство, давать вам советы, конечно, не мое дело, но все же лучше убрать с запястья эту странную ленточку.
Мазарини посмотрел на обрывок шелка. Если в Париже скоро сочинят новую песенку на тему шелковых пут кардинала, он будет знать, как поступить с лейтенантом де Фобером. Эме жестоко пожалеет о том, что позволил побывать в комнате за трубой органа своим людям…
– Вот видите, любезный герцог, – осторожно заметил настоятель, когда дверь в комнату Дю Мулена захлопнулась за их спинами. – Все, кажется, объяснилось…
– Объяснилось?! – де Бофор от ярости готов был вцепиться в горло первому встречному. – А комнатка для любовных утех тоже «объяснилась»? Вы просто хотите быть слепы. Так будьте, если вам того угодно. Но только глупец поверит лживым россказням итальяшки! «Очевидно, ее величество в Лувре!» – кривляясь, передразнил он кардинала. – Королева здесь, я это… чую! Прикажите обыскать аббатство!
– Святые мощи! Вы представляете себе, что значит обыскать Нуази? Вряд ли мы даже к следующему утру управимся.
Далекий звук выстрела заставил обоих мужчин вздрогнуть.
– Герцог, если ваши люди продолжают…
– Нет, это не в аббатстве, – де Бофор, подозрительно прищурившись, выглянул в окно, пытаясь угадать направление, откуда донесся шум. – Похоже, стреляют на дороге. Дьявольщина!
Франсуа тут же припомнил захваченную слугами в роще у часовни карету. Если Анна надеется сбежать, не пешком же ей брести до Парижа. Королеве понадобится экипаж.
Вспыльчивый внук Генриха Четвертого закусил губу от ярости. Неужели его провели! Но каким образом?
– Де Реннон! Ле Гретт! – герцог тут же распахнул окно, сгоряча едва не выломав створку, и теперь, свесившись через подоконник, торопливо звал своих людей, бездельно слоняющихся по двору. – Возьмите слуг, скачите к часовне. Остановите королеву!
Преподобный де Билодо устало прижал пальцы к вискам. Герцог явно повредился рассудком.
– Мне кажется, сейчас вам нужен покой, кубок хорошего вина и теплая постель. Довольно безумств на сегодня. Я распоряжусь…
– Еще чего! Мне нужно ехать!
– Если вы сейчас уедете, милый родственник, – голос преподобного приобрел неожиданную твердость, – вся это скверная история, обещаю, станет достоянием публики. Благодарите Господа, что его высокопреосвященство отнесся к вашей мерзкой выходке благосклонно. Если слухи дойдут до короля, вы отправитесь обратно в ссылку. Людовик нынче слаб здоровьем, и от этого сделался чрезвычайно набожным. Даже покровительство королевы вас не спасет, особенно когда она узнает, что вы ищете доказательства ее супружеской измены. Уймитесь. Добром прошу!
– Но выстрел…
– Пускай ваши слуги едут. И выясняют, что за разбойники шумят в окрестностях по ночам. Последнее время в здешних краях часто вспоминают разбойников. А вы оставайтесь.
Герцог опустил голову. Глаза его сверкали злобой, но перечить де Билодо он не решился. Разгром в аббатстве – дело, не приличествующее дворянину. Такое не стоит предавать огласке. Если его люди нагонят королеву, они, без сомнения, известят своего господина.
– Может быть, хотите сыграть со мной в шахматы? – обреченно пробормотал де Бофор, скривившись.
Настоятель едва удержался от улыбки.
– Господь велит нам быть милосердными. Потому от этой пытки я вас избавлю.
Маркиза д’Оди задумчиво накрутила на палец пышный локон. Не то чтоб она рассчитывала на ответную откровенность «Изольды», хотя сама была честной, назвав и имя, и свое духовное родство с Анной Австрийской. Просто эта белокурая красавица вольно или невольно, но стала еще одной свидетельницей сегодняшнего ночного приключения королевы. Виолетта была уверена, что ее величество вряд ли тому обрадуется, независимо от положения «Изольды» в обществе. Хотя и белокурой даме, в свою очередь, кажется, есть что скрывать. Например, факт своего присутствия в келье викария. Аббат де Линь очень красив, просто непозволительно хорош собой для священника. И возможно, не так уж благочестив, как следовало бы духовной особе.
Виолетта решительно собрала с плеч рассыпавшиеся в беспорядке волосы и вновь кое-как стянула их в пучок. Шевалье де Фобер предложил ей побыть «за хозяйку» в этой комнате. Но тут, как оказалось, уже имеется одна хозяйка.
– Как вы очутились в этой келье, Анна? – тихо поинтересовалась она, окончательно покончив с укрощением непокорной шевелюры.
«Изольда» подняла на маркизу удивленный взгляд. Какое ей дело до этого? Самое трудное – обычно отвечать уклончиво на прямо поставленные вопросы. А королевская крестница только что задала именно такой.
– Сударыня?
– Вы можете мне не отвечать, – великодушно заметила Виолетта. Неделя в Лувре многому ее научила. Отсутствие прямого ответа – иногда лучший ответ. – Я всего лишь хотела узнать, собираетесь ли вы дожидаться тут возвращения господина де Линя?
Бирюзовые глаза Анны внезапно потемнели.
– Это имеет для вас какое-то значение?
– Конечно. Кто-то ведь должен будет вновь поднять в комнату веревочную лестницу, – любезно пояснила Виолетта.
– Мне показалось, господин де Линь велел вам сидеть тихо, как мышь, – не удержавшись, съязвила герцогиня. – И шевалье де Фобер советовал то же самое.
– Да, я помню. Но не хочу без нужды компрометировать имя хозяина этой комнаты, а тем более имя дамы, которой я служу. Если уж я смогла добраться сюда из Парижа, ночью, одна и спешно, то обратную дорогу как-нибудь одолею.
Словно в опровержение ее слов где-то рядом грохнул выстрел.
– Вы уверены? – прошептала Анна-Женевьева, прислушиваясь.
– Их всего четверо, – еще более тихо откликнулась Виолетта, быстро перекрестившись.
Мадам де Лонгвиль слегка побледнела. Она не хуже маркизы д’Оди умела считать.
– А сколько…
– Не знаю. Но, думаю, герцог де Бофор явился в Нуази не один.
– Вы не можете уехать! – горячо зашептала герцогиня. – Это слишком опасно. Даже для мужчин. А вы всего лишь женщина, – Анна-Женевьева едва не заявила «ребенок», но вовремя поправилась. – Вас могут убить.
– За что? – мадемуазель де Лажуа невольно провела рукой по саднящему затылку. – Кому я нужна? Люди герцога охотятся за королевой. К тому же беззащитной я буду недолго. В Бюре-сюр-Иветте меня должны ждать слуги и карета. Правда, я не совсем хорошо представляю, где находится этот городок…
– Он недалеко. Я могу вас проводить! – неожиданно предложила Анна-Женевьева. – Я хорошо знаю здешние места.
– Вам тоже нужно в Париж?
