что иначе ему не пришлось бы устраивать казнь, чтобы запугать людей до полной покорности. Конечно, неизвестно, что именно он собой представляет… но думаю, что он скорее человек, чем бог. Его дневник… это же мысли обычного человека. Его истинная сила пришла вместе с богатством и армией. И если мы лишим его и того и другого, он просто не сумеет остановить развал империи.
Вин нахмурилась.
— Может, он не бог, но… он нечто особенное, Кельсер. Сегодня, на площади, я ощущала, как он давит на мои чувства даже сквозь медную завесу.
— Это невозможно, Вин, — возразил Кельсер. — Если бы это было так, инквизиторы находили бы алломантов, даже когда их прикрывают курильщики. Ты думаешь, они не переловили бы всех туманщиков-скаа, если бы это было возможно?
Вин в ответ развела руками.
— Ты знаешь, что лорд-правитель очень силен, — добавил Кельсер, — и тебе казалось, что ты чувствовала его силу сквозь защиту. Вот так.
«Может, он прав, — думала Вин, отковыривая от подоконника еще одну щепку. — В конце концов, он практикует алломантию куда дольше меня. Но ведь что-то я ощущала? А тот инквизитор, который чуть не убил меня… он же нашел меня в темноте, под дождем. Значит, и он должен был что-то ощущать…»
Вин решила оставить эту мысль на потом.
— Одиннадцатый металл, — напомнила она. — Почему мы не можем просто взять и испытать, на что он способен?
— Все не так просто, — возразил Кельсер. — Ты помнишь, я учил тебя никогда не жечь металлы, не принадлежащие к десятке?
Вин кивнула.
— Это может быть смертельно опасно, — продолжал Кельсер. — Ты рискуешь серьезно заболеть, просто воспламенив неправильный сплав. И если я ошибаюсь насчет одиннадцатого металла…
— Он убьет тебя, — тихо договорила Вин.
Кельсер кивнул.
«Значит, ты вовсе не так уверен, как пытаешься показать, — решила Вин. — Иначе ты бы уже давным-давно испытал его».
— Вот что ты надеешься найти в дневнике, — сказала она вслух. — Ключ к тому, как пользоваться одиннадцатым металлом.
— Да, — не стал отрицать Кельсер. — Но боюсь, в этом смысле нам пока не слишком везет. В дневнике вообще не упоминается алломантия.
— Зато там говорится о ферухимии, — напомнила Вин.
Кельсер, стоя у окна, посмотрел на нее сверху вниз.
— Значит, Сэйзед рассказал тебе?
Вин опустила взгляд.
— Ну… я его вынудила.
Кельсер усмехнулся.
— Интересно, какую угрозу я создал для мира, научив тебя алломантии? Впрочем, мой учитель говорил обо мне то же самое.
— Он вправе тревожиться.
— Разумеется, кто спорит?
Вин улыбнулась. Солнце за окном почти зашло, и в воздухе появились первые полупрозрачные струйки тумана. Они висели, словно призраки, медленно увеличиваясь в размерах, уплотняясь, расползаясь во все стороны в ожидании ночи.
— Сэйзед мало успел рассказать мне о ферухимии, — осторожно сказала Вин. — На что она способна?
Она с легкой тревогой ожидала ответа, подозревая, что Кельсер поймает ее на лжи.
— Ферухимия — чисто внутреннее явление, — почти сразу ответил Кельсер. — Она дает примерно то же, чего мы добиваемся с помощью свинца и олова, — силу, выносливость, обостренные слух и зрение, но каждое из качеств необходимо накапливать по отдельности. И с ее помощью можно добиться того, на что не способна алломантия. Память, скорость физических реакций, ясность мысли… даже такие странные вещи, как физический вес или физический возраст можно менять с помощью ферухимии.
— Значит, ферухимия сильнее алломантии? — спросила Вин.
Кельсер пожал плечами.
— У ферухимиков нет внешних сил — они не способны возбуждать или притуплять чувства людей, отталкиваться от стали или притягиваться к железу. И главное ограничение ферухимии в том, что ты можешь запасать разные качества только одним способом: черпая их из собственного тела. Если, например, хочешь в какой-то момент стать вдвое сильнее обычного, тебе придется на несколько часов сделаться очень слабой и таким образом накопить силу. Если хочешь обрести способность быстро излечиваться — придется долгое время побыть больной. В алломантии наше топливо — металлы, и мы в силе, пока у нас есть запас, чтобы жечь. Для ферухимика металлы имеют другое значение, это лишь приспособления для хранения, а настоящее топливо — собственное тело.
— Но можно ведь украсть их запас металла?
— Не поможет. Ферухимик использует только тот запас, который сам же создал внутри себя.
— А…
— Вот так. В общем, я бы не сказал, что ферухимия сильнее алломантии. У обеих есть свои преимущества и свои недостатки. Например, максимальная сила алломанта зависит от максимальной яркости горения металла, и это его предел. Ферухимик этим не ограничен. Если он обладает достаточным запасом физической силы, чтобы на час стать, например, вдвое сильнее обычного, он может выбрать и другой вариант: стать втрое сильнее на более короткий период, или даже вчетверо, впятеро, — но время, конечно, при этом сократится.
Вин задумалось.
— Это немалое преимущество.
— Верно, — согласился Кельсер, доставая из-под плаща маленький флакон с бусинками атиума. — Но у нас есть это. Не страшно, если ферухимик обретет силу пяти, даже пятнадцати человек. Когда я подожгу атиум, то начну предвидеть его действия и смогу победить.
Вин согласно кивнула.
Кельсер откупорил флакон и вытряхнул одну бусинку. Потом достал второй флакон с обычной смесью металлов и бросил бусинку в него.
— Возьми. Вдруг понадобится?
— Сегодня? — удивленно спросила Вин, беря флакон.
Кельсер молча кивнул.
— Но мы же ждем Марша.
— Надеюсь. Но представь, что поручители раскрыли его и заставили написать письмо. Возможно, они следят за ним или просто схватили его и под пыткой вынудили рассказать о сегодняшней встрече. Марш находится в опасном положении. Вообрази, что ты приезжаешь на бал, где вместо вельмож — только поручители и инквизиторы. Каково?
Вин содрогнулась.
— Пожалуй, ты прав, — сказала она, пряча в карман флакончик с атиумом. — Знаешь, что-то со мной не так, наверное. Никак не могу забыть о том, как дорого стоит эта штука.
