— Золото и атиум дополняют друг друга, как и остальные парные металлы, — объяснил Кельсер. — Атиум дает возможность заглянуть в будущее, пусть только в ближайшее. Золото действует сходным образом, только показывает прошлое. Или, по крайней мере, иной вариант тебя самой, если бы в прошлом обстоятельства сложились по-другому.
По телу Вин пробежала дрожь. Зловещее чувство — видеть сразу два собственных тела, ощущать себя двумя разными людьми… Ей было не по себе, мысли путались.
К счастью, все быстро проходило.
— Если что, напомни мне, что тебя надо слушаться… По крайней мере, когда речь идет об алломантии.
Кельсер усмехнулся.
— Я как мог старался уберечь тебя от девятого металла. Но ты и сама бы все узнала. Ничего, ты справишься.
Вин кивнула.
— Да… уже почти прошло. Но это не видение, Кельсер. Это было на самом деле! Я могла коснуться себя, другой себя!
— Да, золото вызывает сильные ощущения, — согласился Кельсер. — Но второй тебя здесь не было… по крайней мере, я никого не видел. Это просто галлюцинация.
— Но атиум дает не галлюцинацию, — возразила Вин. — Тени на самом деле показывают, что вскоре сделает человек.
— Верно, — кивнул Кельсер. — Я, по правде, не знаю. Золото — странная штука, Вин. Не думаю, что кто-нибудь его понимает. Мой учитель, Джеммел, говорил, что золотые тени — это те, кто не существовал на самом деле, но мог бы существовать. Личность, которой ты стала бы, если бы не сделала определенный выбор. Конечно, Джеммел был немного чокнутым, так что я не знаю, стоит ли верить его словам.
Вин подумала, что вряд ли захочет в ближайшее время разбираться с золотом. Она вообще надеялась, что ей никогда не придется его поджигать. Она осталась на полу, стараясь привести себя в порядок, а Кельсер вернулся к окну. Постояв немного, он высунулся наружу.
— Что, пришел? — спросила Вин, поднимаясь на ноги.
Кельсер кивнул.
— Может, останешься здесь и отдохнешь немножко? — предложил он.
Вин отрицательно покачала головой.
— Ну ладно, — сказал Кельсер, выкладывая на подоконник все металлическое: часы, напильник и прочие мелочи. — Пошли.
Они не стали выбираться через окно — Кельсер хотел остаться незамеченным, хотя в этой части Закоулков было так пустынно, что Вин не понимала, о чем он беспокоится. Они спустились по шаткой лесенке и крадучись вышли на улицу.
Дом, выбранный Маршем для встречи, был в еще худшем состоянии, чем тот, где они сидели в ожидании. Входная дверь отсутствовала, от нее осталось несколько гнилых досок на полу. В прихожей пахло пылью и сажей, и Вин наморщила нос, чтобы не чихнуть.
Человек, стоявший в дальнем конце комнаты, обернулся на звук.
— Кел?
— Да, это я. И Вин.
Когда Вин подошла ближе, она заметила, что Марш щурится, напряженно всматриваясь в темноту. Было странно наблюдать за ним, прекрасно видя все вокруг, но зная, что для Марша они всего лишь тени. Дальняя стена здания частично обвалилась, и в помещение свободно проникал туман, почти такой же густой, как снаружи.
— У тебя татуировки братства! — воскликнула Вин, уставившись на Марша.
— Само собой, — ответил Марш привычным сухим голосом. — Я сделал их еще до того, как пристал к каравану. Без них я не смог бы притвориться неофитом.
Татуировки были скромными и выдавали в нем поручителя самого низшего ранга, однако этот рисунок невозможно было с чем-либо спутать. Темные линии, окружавшие глаза, зигзагами разбегались в стороны. И еще среди них выделялась одна особенная линия — толстая, ярко-красная, идущая вниз. Вин узнала ее: такие татуировки носили поручители, принадлежавшие к кантону инквизиции. Марш не просто проник в братство, он сумел пробраться в самый опасный его кантон.
— Теперь они у тебя на всю жизнь, — вздохнула Вин. — Такие заметные… Куда бы ты ни пошел, каждый узнает в тебе либо поручителя, либо мошенника.
— Что ж, такова плата, Вин, — тихо сказал Кельсер.
— Это не имеет значения, — возразил Марш. — Все равно я недолго протяну. Давайте поспешим. Мне нужно идти. У поручителей хлопотливая жизнь, так что у меня всего несколько свободных минут.
— Хорошо, — кивнул Кельсер. — Судя по всему, внедрение прошло благополучно?
— Все нормально, — сухо ответил Марш. — Даже как-то слишком хорошо… я ведь думал, что буду выделяться из группы. Я исходил из того, что не прошел пятилетнюю подготовку, как другие новички, и потому окажусь в невыгодном положении. И я постарался осторожно расспросить других, чтобы точно представлять себе будущие обязанности. Но, судя по всему, я уже знал о братстве больше некоторых и был лучше подготовлен. Преланы это заметили.
Кельсер рассмеялся.
— Ты всегда умел добиваться своего.
Марш тихонько фыркнул.
— Как бы то ни было, мои знания — не говоря уже об искусстве охотника — помогли мне завоевать определенную репутацию. Я не уверен, конечно, что мне нравится пристальное внимание преланов. Моя легенда, которую мы так старательно сочиняли, выглядит довольно хлипкой, когда на тебя смотрят инквизиторы.
Вин нахмурилась.
— Ты сказал, что ты туманщик?
— Конечно, — ответил Марш. — Братство, в особенности кантон инквизиции, охотно привлекает к работе знатных охотников. Я оказался востребованным, и это удерживает их от того, чтобы копаться в моем прошлом. Они рады были заполучить меня, несмотря на то что я заметно старше большинства новообращенных.
— Кроме того, — сказал Кельсер, — ему необходимо было сообщить, что он туманщик, чтобы попасть в самое сердце братства. Большинство поручителей высокого ранга — туманщики, и они благосклонно относятся к себе подобным.
— И у них есть на то причины, — быстро продолжил Марш. — Кел, братство обладает куда большими знаниями и умениями, чем мы предполагали.
— О чем ты?
— Они умело используют туманщиков. Просто отлично. У братства есть опорные пункты по всей столице — их называют «точками лести». В каждой постоянно дежурит пара льстецов, и их единственная обязанность — распространять вокруг угнетающее воздействие, сглаживать и подавлять чувства всех, кто находится поблизости.
Кельсер зашипел сквозь зубы.
— И сколько их?
— Десятки. Особенно много их в трущобах скаа. В братстве знают, что над скаа постоянно издеваются, но хотят, чтобы все продолжалось и дальше.
— Проклятье! — воскликнул Кельсер. — Я всегда чувствовал, что скаа в Лютадели более забитые, чем в других местах, и меня это удивляло. Теперь понятно, почему нам так трудно было рекрутировать солдат. На людей постоянно давят льстецы!
