Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

И друг изменяет, и ближний солжет,
И заговор зреет, и, прячась в засаде,
Готов уже кто-то накинуться сзади, —
      Но юноша смотрит вперед.

А если души чья-то брань и коснется,
Крыло его пламенем гневным рванется,
Внезапная молния ринется в тьму, —
Но прежде чем вырвется лава наружу,
Но прежде чем руки прибегнут к оружью,
      Он сам усмехнется и скажет: «К чему?»

Он вспомнит, лишь стоит в былое вглядеться,
Свободу и юность, отчизну и детство,
И лиру, и сцену в гирляндах огней,
И Наполеона, что был нам кумиром,
И многих, покуда не понятых миром,
      Властителей будущих дней.

II

Ну что же, завистники! Слепо и тщетно
Теснитесь вкруг гения стаей несметной!
Раскаянья нет. Перемирия нет.
Начните сначала! Удвойте старанья!
Победой своей наслаждайтесь заране!
      Поет и не слышит и грезит поэт.

Все ваши стенанья и вопли глухие
Ничто перед силой творящей стихии.
Хор славы не слажен и многоголос.
И демонов крики, и ангелов пенье, —
Все это — на площади людной скрипенье
VНесчастных каретных колес.

Он вас и не знает. Он скажет, пожалуй,
Что летом кузнечикам петь надлежало,
Что розам шипы отрастила весна,
Что он и кузнечика не уничтожит,
Что, кажется, роза в Бенгалии может
      Цвести без шипов, да не пахнет она.

Да что разбираться! — Друзья ли, враги ли,
Любой успокоится в тесной могиле.
Души вдохновенной не тронут уже
Ни лавры, ни трон, ни победные клики.
Любое венчанье земного владыки
      Поэт презирает в душе.

До хрипа кричали вы, — нет ему дела.
Ведь горькая пена кормы не задела.
Ступайте, не помнит он ваших имен.
Трясли его зданье, губили работу,
Дошли до одышки, до смертного пота, —
      Не знает о вашей усталости он.

III

Захочет, — и вашим ученым писакам
Одним только взглядом, одним только знаком
      Их выклики в глотку вобьет,
Придет и смешает их скопище грубо,
Как ветер морской, и, куда ему любо,
      В далекую даль унесет.

Несчетные полчища ваши в смятенье.
Он всех покрывает одной своей тенью,
      Одним мановеньем ресниц,
Одним дуновением с горной вершины
Сметает он крохотный танец мышиный,
      И всех повергает он ниц.

Светильники, ярко горящие в храме,
Кумиры в цветах над ночными пирами,
      Очаг ваш, хранящий огонь,
Ваш блеск, если даже других ослепит он, —
Все меркнет от искры, что выбьет копытом
      Его пролетающий конь.

26 апреля 1830 г.

* * *

«Впустите всех детей. О, кто сказать посмеет…» Перевод А. Ахматовой

Sinite parvules venire ad me.

Iesus[455]