– Все здесь академики!
– Может, штаны он шьёт для академиков!
– У меня ребёнок с температурой!
– Алексей Игоревич! – К нам подлетают Вадим Сергеич с мадамой. – Где ваши вещи, мы поможем!
Алексей Игоревич тихо стонет.
– Пра-пустить! – громовым голосом орёт Мурат. – Абдул, обеспечить посадку товарища академика!
– Иду! – срывающимся фальцетом кричит Вадим Сергеич, хватает за руку мадаму и через образовавшийся проход бежит к вертолёту. Под смех и улюлюканье толпы их тащат обратно.
– Ой, не могу! – бушует Алексей Игоревич. – Чаплин!
– Пра-пустить!
Свист, хохот, визг! А толпа всё прибывает, из нижних окон прыгают, из верхних спускаются на верёвках и простынях всё новые претенденты, у многих за плечами рюкзаки, в руках чемоданы.
– Жре-бий! Жре-бий! Жре-бий!
Это дирижирует барбосами Катюша. Они без вещей, просто дорвались до развлечения и валяют дурака. А я-то ещё удивлялся, что они пропускают такой балаган.
– В вертолёт у нас имеют право… – звонко провозглашает Катюша и взмахивает рукой.
– …и мореплаватель, и плотник, и академик, и герой! – ревут барбосы. – Жре-бий! Жре- бий!
– Жребий! – подхватывает толпа.
– Сажай с ребёнком!
– Товарищи, у меня турнир!
– Всё равно продуешь!
– Умоляю, завтра моей тёще сто лет!
Полный балаган!
– Где он? – К нам с выпученными глазами прорывается Абдул.
– Кто, Алексей Игоревич? – Надя не умеет врать, у неё получаются слишком честные глаза. – Разве его нет? Ах да, у него какие-то дела.
– Дела у него, – поясняет Гвоздь. – Он занят!
– Сбэжал! – кричит Мурату Абдул. – Дэла у него, занят!
Зло жестикулируя, к Мурату подходит Захаров, командир вертолёта: показывает на часы, тычет пальцем в небо.
– К чёрту! – рычит Мурат. – Абдул, веди травмированных! Эй, где там туристка с ребёнком?
– Правильно!
– Товарищ Хаджиев… – взывает Катюша.
– …мо-ло-дец! – скандируют барбосы.
– Хаджиеву гип-гип…
– Ура! Ура! Ура!
Толпа расступается перед героями в гипсе. Первым скачет на костылях тот самый закованный, который советовал мне ради Катюши отложить собственные похороны.
– Отбили? – кивая на барбосов, злорадно спрашивает он. – Растяпа!
– От растяпы слышу, – вяло огрызаюсь я. – Нога в гипсе тоже не лучший сувенир, который можно вывезти из Кушкола.
Но закованный, конечно, врубил в солнечное сплетение, вряд ли мне теперь удастся погадать Катюше по руке. Наверное, старею, всё-таки четвёртый десяток, без особой горечи думаю я, года два назад у меня таких осечек не было. Катюша показывает на меня пальцем и со смехом что-то говорит, а свора слушает её, радостно разинув пасти. Снова что-то затевают, собаки. Петя прав, за этой компанией нужно смотреть в оба.
– Не огорчайся, – сочувствует Надя, – не на ней свет клином сошёлся.
– Он сошёлся на тебе, – ворчу я.
– Я рада, что ты пришёл к этому выводу.
– Не пришёл, а ещё ковыляю.
– Ну, это по моей специальности, я тебе помогу, – обещает Надя.
