Он понравился братьям сразу – непритязательной внешностью, манерой речи, тем, что говорил о столике, как о живом существе. В свою очередь, молодые люди тоже вызвали в душе профессора чувство симпатии: то ли интересом к прошлому, то ли бедной одежонкой, то ли, как значительно позже узнал Халифа, тем, что погибший за несколько лет до этого под колесами машины сын учителя был ровесником Али.
Одним словом, аль-Хабиби стал по собственной воле их гидом. Каждую пятницу братья приходили в музей, и профессор в течение часа, а то и двух водил обоих по залам, вручив каждому по бутылке кока-колы и куску
В какой-то мере профессор заменил обоим отца. Аль-Хабиби действительно видел в мальчиках родных сыновей. Он испытывал настоящую гордость за Юсуфа, когда тот поступил в университет, и искренне плакал, узнав о гибели Али.
Прошло пять минут, наконец профессор положил лупу и обернулся.
– Юсуф! Что же ты молчал, черт возьми?
– Не хотел вас отвлекать.
– Чушь!
Они крепко обнялись.
– Как Зенаб? Детишки?
– Спасибо. Шлют вам приветы.
– Что Али? С уроками справляется?
Аль-Хабиби был крестным отцом мальчика и очень интересовался его успехами в школе.
– Пока никаких проблем.
– Еще бы! В отличие от папочки он умеет работать головой. – Старик улыбнулся и снял трубку телефона. – Позвоню Арве, скажу, чтобы ждала тебя к ужину.
– Простите, но у меня не получится. Вечером возвращаюсь в Луксор.
– И не будет времени даже перекусить?
Юсуф рассмеялся. «Перекусить» в доме профессора было просто невозможно. Ужин на скорую руку означал для его супруги только одно: вместо десяти блюд на стол подавались лишь семь.
– Ни минуты. В Каир и сразу же обратно.
Хабиби обиженно положил трубку.
– Она мне этого не простит. Говорит, я должен был приложить все усилия, чтобы заставить тебя вернуться. Пусть даже напоить тебя для этого. Ты не представляешь, какую выволочку она мне устроит!
– Еще раз простите, профессор. Меня отпустили исключительно по делам.
Бывший учитель пренебрежительно фыркнул:
– Тогда следует почаще появляться здесь хотя бы по делам. Слишком редко мы видимся. – Он извлек из стола бутылку виски, плеснул по щедрой порции в два стакана.
– Законы Аллаха не стали для тебя менее строгими?
– Боюсь, нет.
– Что ж, тогда не буду ничего предлагать. – Профессор поднял свой бокал. – Рад видеть тебя, Юсуф. Прошло столько времени!
Он залпом выпил и положил руку на плечо Халифы.
– Вот, взгляни-ка!
На столе у чернильного прибора лежал ветхий лист. По пожелтевшему от древности папирусу бежали шесть столбцов иероглифов, в верхнем левом углу можно было различить неясное изображение головы ястреба с солнечным диском. Хабиби протянул инспектору лупу.
– Твое мнение?
Профессор продолжал старую игру. При каждой встрече он выкладывал перед Юсуфом какую-нибудь древнюю поделку и предлагал бывшему ученику определить, что это такое. Халифа склонился над столом.
– Иероглифы начинают забываться, – сказал он. – Полиция нечасто сталкивается с ними. Что-то о загробной жизни, если не ошибаюсь?
– Неплохо. Что именно?
– Откуда текст? – негромко спросил себя Юсуф. – Амдуат? Нет, – не дав Хабиби подсказать, поправился он, – «Книга мертвых»[17]!
– Браво! Все-таки ты еще кое-что помнишь. Датировать сможешь?
