рождества Христова. Похоронен, по моему глубокому убеждению, здесь, в Долине царей. Последние пять лет я, собственно говоря, и занимался поисками его гробницы. Надеюсь, грабители до нее еще не добрались.
Археолог достал сигарету и, пригнув голову за спиной Тэйры, закурил.
– Когда ты рассчитываешь возобновить раскопки? – спросила она.
Дэниел затянулся, выдохнул дым, наблюдая за тем, как ветер уносит в сторону легкое облачко.
– Раскопок больше не будет, – с горечью ответил он.
– Что это значит?
– То, что я сказал. Их больше не будет.
– Перебираешься на новое место?
– Не знаю. Но с Египтом покончено.
Губы Дэниела побелели от напряжения, правая рука сжалась в кулак, словно он намеревался нанести удар невидимому противнику. Тэйра мягко высвободилась из объятий и чуть отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Не понимаю. Как покончено?
Дэниел пожал плечами.
– Так, Тэйра. Карьера египтолога для меня завершилась. Все, точка.
В его голосе звучало нескрываемое разочарование. Дэниел поднял голову, безжизненно уставился вдаль.
– У меня отняли концессию. Эти подонки лишили меня возможности работать. В сложившихся обстоятельствах я вряд ли смогу что-либо сделать.
– О Господи!
Выросшая в семье археолога, Тэйра хорошо представляла, каким сокрушительным ударом это было для фанатичного приверженца древнего Египта. Исполненная сочувствия, она положила теплую ладошку на руку Дэниела.
– Что произошло? Расскажи.
Он наполнил легкие дымом и с гримасой отвращения выбросил сигарету.
– А рассказывать в общем-то не о чем. Мы обнаружили остатки фундамента, по- видимому, оборонительной стены. Я хотел рыть дальше, чтобы понять, куда она вела. К несчастью, фундамент простирался за пределы нашей концессии, уходил на соседний участок, к полякам. Нарушать границы отведенной территории категорически запрещено, но, поскольку до приезда поляков оставалось не менее двух недель, я решил: будь, что будет. Естественно, мне следовало связаться с ними или хотя бы поставить в известность местные власти, но… я не мог ждать. Я должен был узнать, куда вела стена, и не удержался.
Дэниел нервно барабанил пальцами по поверхности камня.
– Прибыли поляки, подняли жуткий скандал. Их руководитель обозвал меня безответственным авантюристом, который не испытывает никакого уважения к прошлому. Меня, Тэйра! Я отдал Египту всю жизнь, никто не уважает его историю больше, чем я! И когда он прокричал свои обвинения, на меня что-то нашло. Я ударил это ничтожество, нас еле растащили. Думаю, я хотел его убить. Разумеется, он обо всем донес властям. Посольство Польши заявило официальный протест, и в результате меня лишили концессии. Мало того, мне вообще запретили вести раскопки в Египте. Сочли меня «неуравновешенным типом, представляющим опасность для окружающих». Подонки! Мразь! Перестрелял бы их всех!
Дыхание Дэниела стало прерывистым, плечи подрагивали от возбуждения. Стряхнув со своей руки руку Тэйры, он поднялся, подошел к краю вершины. Несмотря на сгущавшуюся темноту и белесоватую дымку, на дне долины еще можно было рассмотреть крошечные домики. Через минуту-другую археолог задышал ровнее.
– Извини. Нервы совсем сдали.
Он потер виски. Тишину нарушали редкие завывания ветра.
– Все это случилось полтора года назад. Я читал лекции, продавал свои акварели и надеялся, что положение выправится. Как бы не так! А сейчас уже не на что и рассчитывать. Представляешь? Там, в песках, нетронутое захоронение, но я не могу к нему даже приблизиться! Каково? Не дай Бог кому-нибудь такое испытание.
Дэниел опустил голову.
– Что мне сказать? – с отчаянием спросила Тэйра. – Очень жаль, Дэниел, ведь я знаю, чем является для тебя работа.
– К твоему сведению, в подобную ситуацию попал и Картер, в 1905 году. После драки с французскими туристами в Саккре Служба древностей запретила ему вести раскопки. Великий ученый был вынужден подрабатывать гидом. В некотором смысле я пошел по его стопам, только, к сожалению, не успел достичь того, чего достиг он.
Горечь и злость в голосе Дэниела сменились привычной усталостью. Поднявшись, Тэйра сделала два шага, обвила его плечи руками, положила голову на грудь.
– Знаешь, в чем дело? – прошептал он ей в ухо. – Стену, оказывается, построил Бельцони в девятнадцатом веке. Карьера пошла прахом из-за дурацкой ограды лагеря, который разбил другой археолог двести лет назад!
Дэниел разразился холодным смехом.
