одного шанса у него нет. Это подстроено только для того, чтобы досадить Фреснею.
Это была чистая правда. Сисмонди пригласил на конкурсный показ ленту Фреснея «Резиновые сапоги» – о французских десантниках в Индокитае. Однако французское правительство воспротивилось, и министр культуры рекомендовал для конкурсного показа фильм Карреры «Замок Арли».
Впрочем, Каррера не был бы так раздражен, если бы главную женскую роль в его фильме не играла Моник Фуришон, его бывшая жена, с которой он только что развелся. Чертовски неприятно будет общаться с ней в Венеции и появляться вместе на людях.
– Но ведь я не мог отказаться, – оправдывался Каяян. – Тут пахнет приличными деньгами. Для нас обоих.
– Я знаю, – упрямился Каррера. – Но мне наплевать на деньги.
– Наплевать на деньги? – Кустистые брови Каяяна изумленно взлетели вверх.
– Не все же в мире армяне, – пошутил Каррера. – Так что поищи себе другую жертву.
– Послушай, – не унимался Каяян. – Мало ли что может случиться. Что из того, что Сисмонди прислал приглашение Фреснею? Может, ему все-таки не хватит духу дать его ленте приз. Тогда и нашему «Замку» может что-нибудь перепасть.
– Да, и приз получит Моник.
– Это пойдет на пользу картине.
– Картина закончена, – отрезал Каррера. – Больше она меня не интересует.
– Но тебя наверняка интересует следующая картина. Как, кстати, и меня, благо, я вкладываю в нее деньги. Так что будь другом, сделай мне одолжение. Прошвырнись в Венецию. Полюбуйся на Тьеполо, на Дворец дожей. Поброди вдоль Большого канала. Поужинай в «Граспо де Уа». Искупайся в Адриатическом море. Неужели я многого прошу?
– Нет, конечно, не многого. Но это просто нелепо. И унизительно.
– Для тебя все унизительно. А вдруг тебе понравится? Представляешь, какая будет потеха, если тебе понравится! Добьешься успеха. Прославишься.
– Дерьмо собачье!
– Армяне говорят: «Без дерьма и трава бы не росла».
– В таком случае, – ухмыльнулся Каррера, – вокруг тебя трава достигла бы высоты секвойи. Ладно, твоя взяла. Поеду.
ГЛАВА 12
– Фредди, – лениво попросила Мерри, – помажьте мне еще спину, пожалуйста.
Фредди взял в руку тюбик «Бан-де-солей», выдавил ей на спину полуторадюймового оранжевого червячка и аккуратно растер по гладкой коже.
– Спасибо, – сказала Мерри. – Вы просто чудо. Фредди ласково шлепнул ее по заду и вытер остатки крема о свою ногу.
– Пить не хотите? – спросил он. – Как насчет лимонада?
– С удовольствием, – улыбнулась Мерри. Фредди помахал разносчику прохладительных напитков и купил лимонад.
Раскинувшись на белом лежаке, Мерри любовалась стальной гладью Адриатики. Купающихся почти не было.
– Здесь совсем никто не купается? – спросила она.
– Довольно редко, – ответил Фредди. – Разве что дети. Море здесь очень теплое. И крабики так и кишат. В Средиземном море плавать приятнее.
Фредди Гринделл встретил ее в аэропорту, провел через таможню, мимо гогочущих зевак, усадил в ожидающий катер, который пересек гавань, миновал Мурано и, обогнув мыс, доставил их в Лидо к отелю «Эксельсиор». А сама встреча прошла так. Увидев Мерри среди толпы прибывших, Фредди подскочил к ней, схватил за руки и, сияя, сказал:
– Здравствуйте, Мерри. Вы меня не помните, да? Я Фредди Гринделл. Мы когда-то играли вместе в крокет, в Монтрё. Сто лет назад. Вам тогда было одиннадцать или двенадцать.
Сначала она его не узнала. То есть поверила, что они и в самом деле играли вместе, но вспомнить никак не могла. Период жизни в Монтрё вообще стерся из ее памяти. Помнила лишь одно – как ее отослали. Но радость Фредди была столь искренней и заразительной, что Мерри сразу прониклась к нему расположением. С борта катера Фредди показывал ей достопримечательности, потом проводил Мерри в номер и познакомил ее со своей помощницей Айлин Китс.
– Мисс Китс будет жить с вами в одном номере, – сказал он, – но вы можете ее видеть ровно столько, сколько захотите. Она будет во всем вам помогать – переводить во время интервью, сопровождать повсюду, подбирать одежду и так далее.
– Как дуэнья? – засмеялась Мерри.
– Не совсем, – ответила мисс Китс и спросила: – Хотите мартини?
Она пошла к бару и, смешивая коктейли, объяснила:
– Дело в том, что здесь мы в латинской стране и лучше, чтобы вас кто-то сопровождал.
– Если увидят, насколько мы вас ценим, – добавил Фредди, – ваша цена в глазах окружающих тоже резко вырастет.
– Совершенно верно, – подтвердила мисс Китс.
– Что ж, спасибо большое, – вздохнула Мерри.
Ее познакомили с планами на вечер. «Продажную троицу» выставили на открытие фестиваля, и фильм будет демонстрироваться вечером в главном зале.
– Открытие намечено на девять часов, – сказал Фредди, – но почти наверняка задержится минут на десять. К тому же сначала покажут документальный фильм минут на тридцать пять. Поэтому вам следует появиться к девяти сорока пяти. Сегодня никаких интервью не будет, так что весь день у вас свободен. Можете побродить по городу или поваляться на пляже – как душе угодно.
– Пожалуй, экскурсию по городу я отложу до завтра, – сказала Мерри. – Устала немного с дороги.
– Я договорилась с парикмахером на пять часов, – сказала мисс Китс. – Если вам удобно, конечно.
– Да, замечательно. Спасибо большое. Что же, тогда сходим искупаемся? – предложила Мерри.
– Позвольте, я пока останусь в номере и займусь вашим багажом. Нужно вызвать горничную и сказать, чтобы выгладили ваши платья. И проследить, чтобы все разложили и убрали как следует, – сказала мисс Китс.
– Да, спасибо, – поблагодарила Мерри. – Мистер Гринделл? Или Фредди? Как мне лучше к вам обращаться?
– Фредди, пожалуйста.
– Фредди, а вы не согласитесь сходить со мной на пляж?
– Я к вашим услугам, – поклонился он. – Жду вас на пляже. Спросите у служителя, где ваша кабинка. Все уже для вас подготовлено.
Спустившись, Мерри вышла на пляж – широкую, идеально ровную полосу золотистого песка, утыканную рядами пляжных кабинок, словно улочка сказочного предместья из театральной декорации.
Мерри давно мечтала о том, чтобы отдохнуть. Она закончила сниматься в своем втором голливудском фильме, после чего вылетела в Париж, чтобы купить наряды для Венеции. Какое блаженство – безмятежно валяться на лежаке под ласковым солнцем! Фредди мило
