известен. Для него этот поцелуй ничего не значит. Достаточно вспомнить, сколько женщин побывало в его постели.
Мэдди была совсем другой, но, страшась насмешек Джека, она поддерживала в нем уверенность, что у нее нет недостатка в кавалерах. Если бы он узнал, что она все еще девственница, он ее просто засмеял бы.
Мэдди плохо разбиралась в мужчинах. Однажды она даже влюбилась до безумия. В это трудно было поверить, но ее избранник оказался бабником. Тогда она была слишком наивна и верила, что он хочет жениться на ней, пока случайно не выяснила: он решил на спор уложить ее в свою постель. Спор он проиграл, но легче от этого Мэдди не стало.
Чтобы снизить риск повторения подобной ошибки, она исключила из своего круга мужчин определенного типа. Под это табу подпали обладатели длинных волос, татуировок и серег. Но мужчины, с которыми она встречалась, не вызывали у нее никаких чувств… Вплоть до вчерашнего вечера. И надо же было такому случиться, что мужчиной, пробудившим в ней желание, оказался Джек. Ее босс, для которого понятия «постоянство» просто не существует.
Бросив критический взгляд на свое отражение в огромном зеркале, Мэдди схватила с туалетного столика последние записи и подарок, который она забыла вчера отдать Джеку. Стоя напротив двери, ведущей в общую гостиную, она старалась убедить себя действовать так, словно они находятся в своем офисе на Манхэттене.
Убеждения не подействовали. Она постучала в собственную дверь, чего раньше за ней не водилось.
— Джек, ты там?
— Входи.
Джек сидел на той же самой софе. На краю кофейного столика лежал его лэптоп. В гостиной витал запах свежемолотого кофе, яичницы с беконом, горячих ароматных булочек и фруктов.
— Какой ты милый, Джек, — Мэдди жадно втянула запах кофе.
— Да, я такой.
Но Мэдди не рискнула произнести эти слова вслух. Как бы ни жаждала она увидеть дьявольского Джека, будить спящую собаку не рекомендуется.
Она уселась в кресло и задумалась, что бы такого съесть. В конце концов, решила попробовать всего понемногу. Поставив поднос на колени, она обернулась к Джеку.
— Это тебе, — она протянула ему подарок. — Вчера я совсем о нем забыла.
— Мэдди, зачем? — Джек поколебался, но подарок все-таки принял.
— Что значит «зачем»? Затем, что на праздники принято дарить подарки. — Мэдди откусила кусок круассана и принялась за яичницу.
— Просто я… — он замялся.
— Понятно. Ты забыл подарок для меня в Нью-Йорке. Так?
— В общем, да, — признал Джек. — Боюсь, ты осталась без загадочного свертка.
— Ничего страшного, — она проглотила кусочек яичницы, — зато я в Лондоне!
— Не по доброй воле.
— Ну, что до этого… — Мэдди уставилась в свою тарелку.
Мужчина подозрительно сощурился.
— Я немного преувеличила свои планы, — она лукаво улыбнулась.
— А сколько было негодования! — Он шумно вздохнул.
— Неправда! Несколько недовольных реплик для порядка — не в счет!
Джек повертел в руках коробочку, упакованную в простую бумагу.
— А это разве не доказательство? Никакой тебе рождественской мишуры, сладкого или снеговика. Даже миниатюрного Санты и одного паршивого северного оленя и то нет! — Он потряс коробочку и с негодованием потрогал оберточную бумагу. — И обертка не блестящая!
Мэдди во все глаза смотрела на Джека. Она никогда не думала, что он обращает внимание на такие мелочи. Он даже помнит ее подарки! В груди заныло. Как она сможет противиться человеку, которому, оказывается, не чужды глубокие чувства? Насколько проще было бы продолжать считать его обычным повесой. И… он извинился, что нарушил ее рождественские планы! Как после этого не пойти ему навстречу?!
— Я была раздражена только потому, что ты не предупредил меня заранее. И я зла на тебя, ведь ты вел себя так, словно не сомневался: стоит тебе сказать «беги», и я побегу, как верная собачонка. Ну же, открывай подарок!
Джек осторожно развернул бумагу. В его руках оказался ежедневник с обложкой из мягкой кожи, в правом углу которого были вытеснены его инициалы. Мужчина поднял глаза на Мэдди.
— Какой замечательный подарок, — тихо произнес он.
— Как видишь, он именной, так что ты не можешь от него отказаться, — приканчивая яблоко, заметила Мэдди.
— Ты лучше, чем я сам, знаешь, что мне нужно, — Джек выглядел обескураженным. — А ведь я не подарил тебе ничего. Но я исправлюсь.
— Не спеши, Джек. Ты обещал, что я смогу увидеть Лондон.
— Благодарю за отсрочку. — Он положил подарок на стол. — Ну, за дело?
— За дело! — Мэдди отодвинула пустую тарелку и сделала глоток остывшего кофе.
Через пару часов они закончили разбирать старые дела и приступили к новым.
— У нас двадцать предложений, из которых я отобрала пять для более тщательного изучения. — Мэдди протянула Джеку файлы. — Здесь только три проекта, с которыми, я считаю, тебе нужно ознакомиться.
Мужчина внимательно прочел название первого проекта и вопросительно посмотрел на Мэдди.
— Компания «Моя мама — изобретатель»? Мы ничем таким прежде не занимались.
— Знаю. Но мне это кажется перспективным. Несколько женщин решили основать компанию по обмену опытом для мам, у которых есть маленькие дети, — что-то вроде консультаций. В основном это маленькие хитрости, домашние выдумки и наблюдения.
— По обмену опытом?
— Если ты подробно ознакомишься, то поймешь, что это оригинально и не лишено смысла.
Джек лишь недоверчиво нахмурился. Мэдди воздержалась от комментариев. Она была уверена: стоит Джеку все как следует взвесить, он согласится с ее мнением.
— Если ты ознакомишься с моим отчетом, — она протянула ему свои заметки, — ты поймешь, диапазон их деятельности очень широк. Это и детский кинематограф, к которому прилагаются мнения детей, и устройство, которое не дает малышам развернуть рулон туалетной бумаги, а для мамаш, особо пекущихся о чистоте и здоровье, приведены характеристики тканей, выдерживающих наибольшее число стирок. — Она хихикнула.
— И что, для кого-то это проблема? — изумился Джек.
— Для среднестатистической мамы — да.
— А для остальных? — Он продолжал листать ее отчет, его губы сжались в тонкую линию.
Мэдди пыталась сообразить, что он хотел этим сказать. Для мам, которые не относятся к среднестатистическим? Она взглянула на его хмурое лицо. Неизвестно почему, но она была твердо уверена: в данный момент Джек думает о своей матери.
И опять ей пришлось строго напомнить себе, что это ее не касается. Идет чисто
