Владимир смущенно отвел глаза.
– Нет, ну что вы! – сказал он. И добавил уже менее уверенно:
– Я старался.
– Хорошо, – смягчилась Минаева. – Не волнуйтесь. Я прослежу за ней.
– Спасибо, – сказал Владимир и, отвернувшись, чихнул.
– Вы бы… Приняли что-нибудь. «Колдрекс» или что-то такое… – торопливой скороговоркой произнесла она. Это походило на проявление заботы. – А то, не дай Бог, совсем разболеетесь.
Владимир покачал головой.
– Болеть нельзя. Работы много.
Он помахал дочке рукой и пошел к воротам. Воспитательница отвела девочку в раздевалку и, пока та снимала курточку, провожала взглядом фигуру Владимира. В голове возникла привычная, но казавшаяся запретной мысль: «Почему два одиноких человека?…» Светлана оборвала себя. «Не стоит об этом думать. Ни к чему.»
Сегодня поведение Светы насторожило ее. Всегда живая и веселая, девочка после завтрака не стала играть с другими детьми, а забилась в угол и вяло перебирала игрушки.
– Света, что с тобой? – спрашивала воспитательница, прикладывая руку ко лбу Светы- маленькой, но та лишь пожимала плечиками.
– Да нет… Ничего.
Близилось время обеда. Минаева хлопнула в ладоши и повысила голос.
– Дети! Пора обедать! Всем мыть руки – и за стол!
Ребятишки гурьбой потянулись к умывальнику, только Света осталась сидеть в углу.
– Светик, а ты почему не идешь?
Девочка подняла на нее слезящиеся глаза.
– Я что-то не хочу обедать, Светлана Александровна.
Воспитательница опустилась на колени и потрогала губами ее лоб.
– По-моему, у тебя температура.
– Папа утром давал мне градусник. Он такой холодный… Щекотно, – устало сказала девочка.
– Пойдем со мной, – воспитательница взяла Свету за руку и повела в изолятор.
Медсестра измерила ей температуру и выразительно посмотрела на Светлану.
– У нее – тридцать семь и пять. Я оставлю ее здесь.
Минаева почувствовала, как кольнуло сердце. «Все-таки заболела! Как некстати!»
– Ты только не волнуйся, – обратилась она к девочке. – Я позвоню папе, и он скоро приедет.
Маленькая ложь – во спасение. Она почему-то думала, что Владимир не сможет бросить все дела и приедет не раньше обычного.
Затем она закрутилась: Ира, как всегда, отказывалась есть суп, а Петя кидался кашей – и на время забыла про свою маленькую тезку.
Через час, когда дети уже посапывали в кроватках, воспитательница взяла тарелку супа, гречневую кашу с котлетой, компот, поставила все это на поднос, добавила ярко-оранжевый мандарин и понесла в изолятор.
Медсестра, пользуясь кратковременной передышкой, обедала вместе с нянечкой и заведующей, и Света лежала одна. Воспитательница склонилась над ней. От маленького тела исходил жар, девочку знобило; откинув одеяло, она что-то бормотала во сне.
«Боже мой!» – ужаснулась Светлана. Она и подумать не могла, что за один час все может так сильно измениться. Выскочив из изолятора, она побежала в раздевалку, где обычно собирались сотрудники детского сада.
– Беда! – закричала она с порога. – Девочке совсем плохо!
Медсестра Марина резко отодвинула тарелку.
– Что с ней?
– Она вся горит!
– Надо вызвать «скорую»! – сказала заведующая, вставая и направляясь в кабинет. Медсестра бросилась в изолятор. А Светлана не знала, за кем из них бежать.
– Да что значит «ждите»? – возмущалась заведующая – высокая статная дама с как нельзя более подходящей для нее фамилией – Крупнова. – Это – детское учреждение, вы понимаете? Ребенок болен, он может заразить остальных! Хорошо… Ладно…
Она положила трубку и посмотрела на Светлану Минаеву.
– Черт знает что… Говорят, все машины – на вызовах.
Она возмущенно фыркнула и уткнула красные руки в крутые бока.
– Можно подумать, в городе – эпидемия! Все на вызовах, представляешь?! Я им покажу вызовы! Ну-ка, пошли в изолятор!
В изоляторе их ждала взволнованная медсестра. Она держала руку на плече девочки, но касалась ее так осторожно, словно боялась обжечься.
– Вызвали «скорую»? – первое, что спросила она.
– Сказали, что приедут, как только смогут. В городе много вызовов, – ответила Крупнова.
– А-а-а, – тихо сказала медсестра и поманила их пальцем. – Смотрите! Какой ужас!
Светлана заглянула через плечо Крупновой и увидела на белой наволочке две розовые полоски. На ввалившихся и неестественно блестевших щеках Светы застыли две высохшие красные дорожки.
– Что… это? – срывающимся голосом спросила воспитательница.
– Не знаю, – сказала Марина.
– Я знаю, – заявила Ольга Николаевна.
Не зря она была заведующей – эта женщина никогда не теряла присутствия духа.
– Одевайте ребенка! Пока дождешься «скорую», может случиться черт знает что! – она словно не решалась говорить,
– Ольга Николаевна! – решилась Светлана. – Позвольте, я ее отвезу?
– Ты, – Крупнова повернулась к Светлане, – разбуди детей. Когда приедет «скорая», пусть врачи их осмотрят. Мне все это очень не нравится.
В общем-то, она была права. Это никому не нравилось.
Через десять минут Крупнова увезла Свету в больницу.
Светлана Минаева была как на иголках. Она постоянно выбегала в коридор и прислушивалась, не звонит ли телефон в кабинете заведующей. Но телефон молчал, и Светлана не знала, что ей делать: ведь надо же было сообщить отцу Светы, что дочка в больнице, а она даже не знала, в какой именно.
«Скорая» приехала через полтора часа. Усталый врач, закутанный в маску, бегло осмотрел детей и выявил еще четыре случая заболевания.
– Что с ними? – спросила Светлана.
– Ничего серьезного. Грипп, – ответил врач, избегая смотреть ей в глаза. – Их надо отвезти в стационар.
Это никак не укладывалось в голове: грипп – и стационар. Зачем?
Светлана схватила врача за руку.
– Послушайте! Что происходит? Это действительно грипп?
Она вспомнила, что говорила заведующая: «все машины на вызовах».
– Это что? Не только у нас, да?
Врач молчал.
