– К нам в терапию заселили десять женщин из урологии. Они ходят по коридору с катетерами и пластиковыми мешками для сбора мочи, доводя до исступления моих ненаглядных инфартников и вызывая желудочные колики у томных язвенников. Я уж не говорю о других слоях населения, дай им Бог долгих лет болезни!
– Он циник, но в целом – добрый, – объяснил Гарин Алене.
– Андрей, может быть, твой добрый циник нам чем-нибудь поможет?
Мужчины переглянулись.
– Кажется, барышня нервничает, – заметил Козлов. – Конечно, помогу. Например, могу положить тебя в женское отделение, а Андрея – в мужское. Здесь вас точно никто не найдет. А если добавить катетер… Исключительно в целях маскировки, разумеется!
– Андрей, по-моему, мы зря теряем время. Надо звонить в милицию, – решительно заявила Алена и потянулась к телефону, но Козлов быстро выдернул вилку из розетки.
После этого он встал и запер дверь на ключ.
– Хорошо, дети мои. Хотите серьезно? Пожалуйста! На моей памяти такого еще не было. Больница уже шесть часов стоит на ушах. Каждую минуту «скорая» кого-нибудь привозит. Это у нас, в обыкновенной клинике! Представляю, что творится в инфекциях! Знаете, как это называется? Апокалипсис! Говоря проще, полный абзац! Морозов, наш главврач, запретил персоналу уходить с работы. Мы бы, конечно, на него положили, старина Гиппократ не обиделся бы за нарушение клятвы, но по корпусам ходят люди в штатском. И у них такие вдумчивые взгляды, что у меня мороз бежит по коже. Ты говоришь, общался с этим пациентом? С которого все началось? Вот и ответ на все вопросы. Наверняка перед смертью он сболтнул что-то такое… Что-то такое, с чем долго не живут. А ты, – он повернулся к Алене, – еще собралась куда-то звонить. Да вас и так ищут. Я уверен, что не успеешь ты положить трубку, как на пороге будут стоять те самые ребята в штатском. Теперь ясно, что вы влипли? И я – вместе с вами. Так что, – он разлил коньяк по стаканам. – За встречу!
– Подожди, – мысли в голове у Гарина путались. – Да что он такого сболтнул? Ну, что сам изобрел этот вирус… И…
Козлов поднял свой стакан.
– Ты думаешь, этого мало? Он же не пришел и не сказал: «Дяденька, я, наверное, заразился в метро». Он
– То есть… Алексей кивнул.
– Бактериологическое оружие. Военно-полевая терапия. Четвертый курс института. Свидетелей – не оставлять!
Гарин еще и еще раз мысленно прокручивал происшествие в больнице. Он стоял в кабинете Островского, и мужской голос за дверью спросил: «Как нам найти Андрея Дмитриевича Гарина?»
– Они знают мое имя! – ужаснулся он.
– Ты прославился! – поддакнул Козлов.
– И что теперь делать?
– Предлагаю выпить, пока есть такая возможность. Что, никто меня не поддержит? Ну, тогда я один…
Гарин еще с института знал за Козловым эту слабость: Алексей любил выпить. Но сейчас он, похоже, был прав. Ничего другого не оставалось, кроме как устроить небольшой «пир во время чумы». А там… Гори оно все синим пламенем!
Да, в каком-то смысле это был выход. Но Гарину он не нравился.
– Он передал записку, – вспомнил Гарин.
– О-о-о! – оживился Алексей. – Предсмертное послание миру, захлебывающемуся в собственных соплях? Интересно. Давай почитаем.
Гарин достал из кармана смятый тетрадный листок в клеточку. Пятна крови на нем стали бурыми. Он развернул записку.
С первого взгляда стало ясно, что писал человек умирающий: слова разбегались во все стороны, строчки наползали друг на друга, и нажим был неравномерным – кое-где буквы были еле видны, а где-то ручка прорвала бумагу насквозь.
– Что это за слово? – спросил Гарин.
Он положил записку на стол. Алена встала с дивана и заглянула через его плечо.
– По-моему, «ЧИП», – сказала она.
Алексей рассмеялся.
– Андрюха, Чип – это ты. А она, стало быть – Дейл.
– Да перестань ты! – отмахнулся Гарин. – «ЧИП блокирует активацию нейраминидазы.
Радиус действия – 5 метров. Документы в ячейке на Савеловском вокзале. Шифр…»
Цифры были неразборчивы, но, если напрячь фантазию, из них можно было сложить шифр ячейки автоматической камеры хранения.
– ЧИП… – повторил Гарин. – Наверное, это та черная коробочка…
Он достал странный предмет, напоминающий пейджер. «Пейджер» подмигивал красным огоньком светодиода.
– Фу-у-у! – Козлов глубоко вздохнул и снова потянулся к бутылке.
Гарин закрыл ее пробкой и убрал на край стола. Алексей уставился на него взглядом обиженного ребенка, у которого отняли любимую игрушку.
– Знаешь, Андрюха! Мне кажется, он темнит. Судя по всему, этот ЧИП ему не сильно помог. Ребята, вас откровенно кидают.
Гарин старался к нему не прислушиваться, но должен был признать, что резон в его словах есть.
– Документы…
Алена взяла свой стакан и выплеснула содержимое в раковину. Затем налила воды из-под крана и жадно выпила.
– Наверное, они просто ищут документы. Значит, надо рассказать, где они находятся, только и всего. Тогда они от нас отстанут. Точно! Надо позвонить и назвать шифр!
Гарин поморщился.
– Алена! Куда позвонить? Кому сказать?
– Тем, кто за нами охотится!
– Как ты себе это представляешь? Я не успел обменяться с ними телефонными номерами!
– Постойте, ребята! – вмешался Козлов. – Назовете вы номер ячейки и шифр или отдадите документы лично в руки – сути это не меняет. Вы в любом случае – опасные свидетели! А теперь и я с вами – заодно!
Гарин подошел к окну. К четвертому корпусу, самому дальнему от въездных ворот, неслась очередная «скорая».
– Я думаю, что мы все-таки должны забрать эти документы, – сказал он.
– Зачем?!
Алена и Алексей воскликнули это хором, не сговариваясь.
Гарин пожал плечами.
– Тогда у нас будет предмет торга, – он помолчал и добавил после паузы. – Давайте-ка выпьем кофе!
– С коньяком? – уточнил Козлов.
Генерал Карлов смотрел, как референт наливает кофе в большую белую кружку.
– Сахару?
Карлов покачал головой.
– Коньяку? – референт достал плоскую металлическую фляжку.
