Все мужчины её жизни

Я послала улыбку: «И тем и другим, cударь».

«Я счел, что роскошный букет, это к вопросу о деньгах. Я умею красиво ухаживать, сударыня, поверьте мне! Но коль скоро я собираюсь задействовать свои сбережения в самую последнюю очередь, я был бы непоследователен. Вы не согласны?»

Хм, если он действительно знает тысячу способов, как свести женщину с ума, то, видимо, до денег очередь так и не доходит. Женщина умирает быстрее.

«Чего Вы добиваетесь, сударь? Вам нравится играть со мной?»

«Не скрою, сударыня, это приятно»

«И Вам нравится при этом оставаться абсолютно бестелесным, бесполым?»

«Я полый, сударыня» – и улыбка.

«Розу передала женщина, и я думаю, это были Вы».

«Сударыня, женщина – это мой секретарь».

«Тогда почему же она не передала все лично мне?»

«Чтобы наши шансы были ровны и она не смогла бы мне Вас описать».

Кто же ты, черт возьми? Брачный аферист? Какой-нибудь старый, разбитый параличом извращенец, который никогда и никуда не выходит дальше своего инвалидного кресла?

«Это нечестно, сударь! Вы ведь приняли мое приглашение встретиться с Вами. А затем не пришли. Вы не были заняты! Вы сделали это, чтобы заставить меня и дальше блуждать впотьмах».

Улыбка. «Сударыня, позвольте мне самому выбирать методы. Я хочу лишить Вас покоя. И до тех пор, пока этого не произойдет, я буду принимать любые Ваши предложения, но поступать по-своему».

«А если я Вам скажу, что Вы уже добились своего?»

«Я не поверю. Пока я добился только того, что Вам хочется знать, как я выгляжу».

«Как Вы собираетесь добиться большего?! Вы хотите, чтобы я испытывала настоящие, глубокие чувства к абстрактному образу?»

«Именно, сударыня!»

Психопат! Что ж такое-то? Одни извращенцы кругом? Ну поигрались и хватит, я так считаю!

«Что ж, сударь, это неизбежно приведет к потере интереса с моей стороны!»

«Не думаю! Вам нравится стиль моего общения с Вами. И Вы меня воображаете. Что характерно, в выгодном для меня свете. То же я могу сказать и о Вас. Напротив, потеря интереса может произойти, если мы будем знать друг друга в лицо. Вы не находите?»

Значит, вон оно что! Он мыслит точно так же, как я на заре наших с ним отношений. Но если я пошла дальше и теперь страстно желаю увидеть его, то он по-прежнему не хочет разочарования.

Надо сделать что-нибудь эдакое. Обидеться, например.

«Всего доброго, сударь».

Выключить компьютер. И лечь спать.

Утро, которое для нас с Оксанкой началось в половине третьего дня, ознаменовалось прибытием Витьки. Мы еще только встали, расхаживая по квартире в одном исподнем, мятые и всклокоченные. Оксанка мыкалась в поисках своего мобильного телефона. А я убирала постель. Витька свалился как снег на голову. Обычно он никогда не являлся ко мне без предварительного звонка. Поэтому, когда я увидела в дверях его затравленно улыбающееся лицо, я просто озверела:

– Витька! Какого хрена ты приперся ни свет ни заря?

– Солнышко, – выпучился он, – скоро смеркаться начнет. Я вон уже со строительного рынка еду. Купил досок, пилу. Ты ведь просила тебе полку сделать в прихожую, забыла?

– А чего, в другой день – никак?

– Да когда же в другой? Я ведь работаю. Да и тебя не застать.

– Ладно, – смягчилась я, – проходи. Будешь принимать участие в мозговой атаке. Может, чего дельного скажешь.

Витька отлепил от стены прислоненную доску, размером с нестандартную дверь, и внес ее в квартиру.

– Вить, мне полка нужна, а не встроенный шкаф-купе.

– Ничего, он из отходов скворечник смастерит. Да, Вить? – вступилась пробегающая в ванную Дорохова. На ней уже были мой халат и белая повязка для волос.

Витька, не ожидавший, что я не одна, с перепуга врезался доской в зеркало. От чего по зеркальной поверхности тут же побежала мелкая паутина. Глядя на эти трещинки, я почувствовала, как мои глаза буквально наливаются кровью. А Витькины усы, испуганно торчащие в разные стороны, производили на меня эффект красной тряпки.

– А-ай! – слабо выдохнула я.

И только потом уже громко вдохнула…

Но тут Оксанка поспешно сказала:

– Тихо, Ира! Все хорошо. Сегодня ты лишилась зеркала, но зато приобретешь полку. В следующее воскресенье Витя зеркало заменит, но разобьет, скажем, люстру. Это же нормально. Это как круговорот воды в природе.

Бешено вращая глазами, я осмыслила довод.

– Ну ладно, Витька, живи пока, – процедила я. – Твое счастье, что я сегодня добрая.

Пока мы с Оксанкой умывались, рукодельник успел застелить кухонный пол газетами. Взгромоздил доску на две табуретки и принялся пилить.

Штаб-квартиру по поиску идей, касающихся телепроекта, было решено развернуть здесь же, на кухне, чтобы попутно подкреплять мыслительный процесс кофе и сигаретами.

Я подошла на заседание редколлегии последней, благоухая свежестью туалетного мыла и имея при себе чистый лист бумаги и ручку.

– Значит так, господа, – сказала я, пока Оксанка дорезала остатки краковской колбасы, обнаруженной в моем звенящем пустотой холодильнике, – расклад такой… Ты, Витя, тоже слушай! Две головы хорошо, а две с половиной лучше.

Витька было покосился, но, воткнувшись взглядом в мои сурово сведенные брови, заулыбался и продолжил пилить. На полу под его ногами уже образовался приличный слой древесного порошка. Вообще, Витька – это моя палочка-выручалочка. Именно так я бы определила характер наших с ним отношений. Он был под рукой с первых же дней, как я приехала в Москву. Приходил на зов в любое время дня и ночи и держался строго на том расстоянии, на котором я позволяла. Витька надеялся сделать меня однажды своей верной спутницей жизни. Я же придерживала его на поводке. Время от времени даже прикармливала с руки – назовем это так. Ведь это очень удобно, когда под боком есть такой человек. Но ни о каких далекоидущих планах, конечно, и речи быть не могло. Тем не менее я старалась щадить Витькины чувства и никогда в его присутствии не говорила о встречах с другими мужчинами. Даже если это касалось всего лишь работы.

Прежде чем продолжить, я уселась за стол. Разложила листок и написала на нем слово «Сценарий». Потом сказала, обращаясь к Оксанке:

– Ласточка моя! Может быть, ты уже прекратишь обсасывать колбасную кожуру? И