– Да поеду-поеду, – проворчала Дорохова, – Надеюсь, я твоему Ване Сорокину не понравлюсь и он будет рад со мной просто поговорить об искусстве. В крайнем случае опять что-нибудь про Гондурас вверну.
– Это правильно, – одобрила я, – Гондурас действует безотказно, если вспоминать Даниила.
– Ну да, маленькое чудесное государство.
– Слушай, пупс, хотела с тобой посоветоваться. Тут Димка затребовал, чтобы мы взяли еще кого-нибудь из подружек. Я вот думаю – может, Графовой предложить?
– Опасно, – с сомнением сказала Оксанка, – вдруг она Веронике или Мишане проболтается?
Я снова представила картину, как Ладка, истомленная плотской усладой, падает Талову на грудь и, пронзенная нежностью от макушки до пят, раскрывает заговор, плетущийся у него за спиной.
Собственно, мы, конечно, ничего такого не делали: киллеров не нанимали, банковские счета не взламывали. Но кому же из работодателей понравится, что их подчиненные используют рабочее время и возможности фирмы на свой карман?
А главное! В груди опять что-то больно кольнуло. Да я, оказывается, собака на сене! Вот уж не думала никогда!
В общем, Графову мы решительно отмели. Оксанка сказала, что попробует вытянуть кого-нибудь из своих одиноких приятельниц, которых у нее было пруд пруди. Но уже через час стало ясно, что весь этот бабий коллектив как-то пристроил себя на ближайшие выходные. Кто на дачу ехал – сезон закрывать, у кого билеты в театр горели. А одна особенно потрясла. Шла по огороду, упала и сломала обе руки. Теперь целыми днями сидела дома, помогая вяжущей сестре управляться с нитками.
– Короче! Вдвоем поедем, – заключила Дорохова. – Ты как, уже на работу выходишь?
– Да, уже выбегаю! Ты меня фактически в дверях поймала, – сказала я, валяясь в постели, ожидая, пока подстынет свежий педикюр.
И вообще, в это утро я над собой как следует поработала. Маску сделала фруктово- ягодную. Провела эпиляцию ног. Даже не поленилась обработать все тело новинкой от израильских косметологов – аппетитным на вид кремообразным составом. Это чтобы кожа приобрела приятную бархатистость и матовость. Ну а что? Нужно же было на Ваню Сорокина впечатление произвести. Глядишь, до чего-нибудь и договоримся.
Оделась я, впрочем, нейтрально. Как женщина, готовая по первому зову заткнуть собой любую производственную брешь. Мягкий элегантный костюм – узкие брюки, слегка расклешенные книзу, и приталенный пиджачок с узеньким пояском.
Осмотрев себя через зеркальные трещины, я осталась довольна. Все-таки фиалковый цвет удивительно мне подходит. Взяла сумку, пакет с походными вещами и поехала в офис.
И первое же, что я там увидела, это как Миша стоит, склонившись над Ладкой, почти касаясь щекой ее пшеничных волос. У меня так все и поплыло под ногами. Иду по паркету, а он словно бы сам собой отъезжает куда-то.
Да что же это такое, граждане? Уже прилюдно воркуют!
Впрочем, для воркования Талов говорил несколько суховато:
– Не стоит акцентировать на этом внимание, Лада. Вы же знаете, что данные позиции не являются ходовыми. Об этом можно упомянуть в дополнительном приложении в качестве рекомендаций. Но никак не в основном прайсе.
С каких это пор, интересно, Миша заговорил о прайсах? Максимум, что он обсуждает с коллективом, насколько мне известно, это стратегию в общих чертах. Так сказать, направляет в нужное русло. Всеми прочими вопросами у нас ведает Вероника.
– Михаил Романович, – Ладка задрала лицо и смело посмотрела Талову прямо в глаза, – поверьте мне на слово, так будет лучше. К рекомендациям никто никогда не прислушивается. Вы разве хотите, чтобы фирма лишилась этих денег?
Миша несколько секунд смотрел на нее.
А потом неожиданно обернулся. Видимо, я слишком пристально наблюдала за их диалогом.
– Ирина? День добрый! Как вы тихо вошли. На вас непохоже… – Он улыбнулся, а затем опять обратился к своей собеседнице: – Хорошо. Давайте попробуем. Отсылайте, как есть. И ближе к вечеру обязательно им прозвонитесь. Узнайте, получили они наше предложение или нет.
Тут я только обратила внимание, что Оксанка как-то неестественно себя ведет. Стоило Мише отвернуться, как она показала из-за монитора свой черный глаз и с нажимом мне подмигнула. Как будто собиралась меня охмурить.
Что бы это могло значить?
– Собрались куда-то на пикник, Ирина? – легко приобняв, спросил меня Талов, указывая на сумку. И впервые за столько времени его прикосновение вызвало у меня слабое подсасывание где-то в районе желудка. Верный признак того, что плоть моя отчего-то разволновалась.
– Да вот, собрались с Оксаной в Ясную Поляну. Побродить по толстовским местам, листья ногой попинать, – зачем-то соврала я. Наверное, от этой неожиданно приятной волны, разлившейся по телу.
Лицо Дороховой снова показалось из-за компьютера. На нем теперь было написано: «Да-а?»
– Ой, девки! А возьмите меня с собой! – неожиданно взвизгнула Графова. – Я тоже хочу в Ясную Поляну! Столько времени собираюсь – и все никак.
Возникла минутная пауза, во время которой Оксанка натужно кашлянула. Я посмотрела на Мишу. Миша – на меня.
– Ну что ж, молодцы, – сказал он, явно не понимая, чем вызвана заминка.
Ладка тоже не поняла.
– Ну, вы чего? Вам что, жалко, что ли? – обиженно спросила она.
– Да поехали, конечно! – сделала Дорохова благородный жест. А потом мечтательно закинула руки за голову и воскликнула: – Эх, Лев Николаевич! Ле-евушка…
Тут сверху спустились трое: Вероника, Олег и дизайнер (Талову пришлось убрать с меня руку).
Разговор зашел о химикатах, для которых мы с Оксанкой все никак не могли придумать «живую» рекламу. Досталось всем. В первую очередь нам. За то, что напрасно проедаем свой хлеб. Следом Ладку пустили вразнос. За то, что до сих пор не подготовила образцы сувенирной продукции. Потом ДДА отругали за то, что он просто дурак и нанес химический логотип вверх ногами. Менеджеру влетело до кучи за то, что жрет слишком много. А Талов был обвинен в плохой организации работы.
Во время всей этой выволочки Оксанка неизменно посылала мне какие-то пугающие сигналы. Сложив над головой руки домиком, делала глазами туда-сюда. Наконец она догадалась, что мне ничего не понятно. Тогда она немного подумала и стала изображать, будто курит трубку. А когда и это не подействовало, вытаращила глаза и принялась совершать руками мощные загребающие движения.
Я смотрела в недоумении. Что она хочет сказать?
Я поняла так. Вроде бы кто-то… и без того не вполне нормальный (ну а как еще расценить крышу с явным намеком на тик-так?)… обкурившись… гонял в припадке на инвалидной коляске.
