рассматривая попадающиеся кусты и редких гостей в этом месте — деревья.
Предвещая вечерние сумерки солнце клонилось к западу.
Мэроу многозначительно поднял бровь. Никаких запасов еды и воды у них не было, денег тоже.
— Как ты думаешь, здесь, — он помолчал, подбирая слова, — вне долины, можно получить еду на честное слово?
— Знать бы…
Мэроу поднял ветку и стал вертеть её в руках.
— Нужно было учиться петь и танцевать. Нашли бы деревню, повеселили народ… — вслух рассуждал Лант.
— Расскажи что-нибудь, — сказал Мэроу.
— Что?
— Что-нибудь, — настаивал Мэроу.
— Терпеть не могу, когда ты так делаешь. Когда тебе говорят 'что-нибудь', ничего в голову не приходит.
Ветка в руках Мэроу резко хрустнула и он отбросил её:
— Время скоротаем.
Лант некоторое время шёл молча, собираясь с мыслями. Лицо оставалось непроницаемо, а взгляд тем временем опускался то под ноги, то вновь устремлялся в небо. Наконец он вспомнил напевы Лусы, пока та стирала бельё. Ещё мгновение помедлил, и начал:
Ветра сильные порывы,
Кроны воют в неба шири,
Листья кружат над землёй,
Спит уставший под водой.
Видишь, пламя заполняет,
Всё что утро озарило.
Кружат тени хороводом
Утро земли напоило.
И сидят, молчат угрюмо,
Птицы белые лесные.
Не догонят, не догонят,
Прошлых дней сказанья, были.
И танцуют тени, скачут,
Кругом носит их веленье.
Всё, что есть на свете, значит —
Должно слушать озаренье.
Я скажу тебе о ночи,
Что зовёт в лесную чащу.
Будешь танцем в хороводе,
Нет на свете часа слаще.
Будешь с духами у края,
Над обрывом, над камнями,
Песни петь и не спускаться,
Твоя суть вовек живая.
Я танцую у обрыва,
Я пою с ветрами песни,
Волки — братья мне лесные,
Птицы — сёстры, с ветром вместе,
Кони скачут за водою,
Ты не спи, иди за мною…
Пусть стократно твои крики,
Понесутся над лесами.
Солнца ясного нам блики…
— Ты ещё что-нибудь помнишь? — После спросил Мэроу.
— Да так, — Лант переступил через еле заметные в сгущающихся сумерках острые камни. — Давай ты.
— Я помню только обрывок из книги.
— Сойдёт. Только чтобы там не было пиров. — В животе отчаянно бурчало.
— Не будет, — пообещал Мэроу и заговорил тихо, почти шепча, с губ слетало слово за словом:
'Что, друг, сидишь в долине мрачной?
Каков удел ты приобрёл,
Избрав свой путь на вид невзрачный?
Коль в тени я тебя нашёл,
Ты можешь в тень вернуться, к счастью,
Свободен путь и нет оков.
Твой свет померк и взор напрасно
Блуждает в крае вечных снов.
Зовёт тебя одно ненастье'.
'Но ты же дух, не ты ль ненастье,
Что в пропасть древнюю зовёт
И разум гонит своей сластью?
Я вижу, свет ко мне идёт,
Он чист, прекрасен и незыблем,
И он меня навек спасёт'.
'Что свет, что мрак, тебе не ведом,
Страданьем полон твой удел,
Не о тебе сей свет скорбел.
Я был как ты, я знал при жизни,
Что знать сознанью не дано.
За что лишили меня мысли,
Что жить на свете суждено.
Мы слышим то, что слышит ветер.
На что нам крылья за спиной?'
'Не вижу крыльев, я приметил,
Ты хочешь солнца надо мной.
Каков твой вымысел коварный?'
'Полётов силу ты забыл.
Ты выбрал путь себе печальный,
