незаурядным человеком, с которым придется работать, надеюсь, что очень долго.
– Очень был бы рад этому, – тяжело вздохнул я.
Джаванидзе посмотрел на часы и сказал:
– Ну, мне, кажется, пора.
– Было очень приятно послушать вас, – соблюдая правила хорошего тона, произнес я. – Глобальности мысли действительно многим не хватает.
– Всегда к вашим услугам, – радостно заявил Джаванидзе и шустренько побежал к выходу.
Я закрыл дверь и радостно вздохнул. Но увы, визит глобально мыслящего кавказца оказался не последним в этот „тихий вечер“. Я успел прочитать только три полосы газеты и перешел к самой интересной, последней, где говорилось о скандалах недели, как в дверь снова позвонили.
Открыв ее, я увидел туловище в спортивном костюме. Оно нагнулось, и моему взору стала доступна голова Димы Столярова, который по росту не вписывался в мою старую дверную коробку. Пройдя в помещение, он протянул мне руку и аккуратно пожал. Я был ему очень благодарен за это, и тут же спросил:
– Вы по какому вопросу?
– Да я... собственно... как бы... вообще без вопроса, – несколько смутился он.
– Тогда на кухню, – решительно проговорил я.
Усадив его на самую широкую и прочную табуретку, на которой он с трудом поместился, я поставил чайник.
– Я просто познакомиться поближе... ты у нас теперь вроде как за безопасность в ответе, – начал Дима.
– Если иметь в виду хулиганов, то тебе их опасаться, по-моему, нет причин. Скорее нужно заботиться о их безопасности.
– Да, – криво усмехнулся Дима. – Я же раньше это... боксировал, до камээса... дошел. А потом вот... бизнесом занялся... И ничего себе так...
– Я это уже заметил. Первое – по твоему свернутому носу, второе – по твоей новенькой „Ауди“.
– Ничего, будешь работать с нами... у тебя такая же появится... тачка, – успокоил меня Столяров. – У нас мало никто не получает. Ты... давай... получше заботься о нашей защите, и все...
– Какая же тебе еще нужна защита?
– Ну как?... Сейчас... выборы пойдут... Кипеж подымется... Жорка в депутаты опять лезет... Опять, наверное, шмонать будут... Ты это... бди... Как что там наметится... сразу звони...
– А что, собственно, может наметиться?
– Ну как?... Налоговая, например, может прийти... Ты нам заранее стукни, чтобы мы... ну, подготовились... Я в долгу не останусь... Сейчас, правда, с наликом напряг... мы тебе по бартеру... Сахар, мука... По десять мешков скинем, и нормально... Консервы есть хорошие, севрюга... амурская.
– А в Амуре разве есть севрюга? – спросил я.
Дима задумался так глубоко и серьезно, как будто это был вопрос его жизни.
Я решил прервать его размышления и сказал:
– Ну, если что узнаю, я завсегда стукну, звякну, шмякну... Короче, не боись...
Столяров, казалось, был удовлетворен услышанным, поскольку встал и пошел к выходу. Перед уходом он еще раз аккуратно, я бы сказал, ласково, пожал мне руку.
– Ну, давай, – сказал он мне.
– Угу, будь, – ответил я ему на прощание.
Он сильно наклонился и вышел.
Постояв несколько минут в коридоре, я подумал, что с меня на сегодня, пожалуй, достаточно визитов из ассоциации „Защита предпринимателей от произвола“. Можно даже сказать, что я сыт этими людьми по горло. И тут неожиданно зазвонил телефон.
Я взял трубку и сказал:
– Алло!
– Валерий Борисович? – услышал я звонкий голос.
– Да.
– Это Веселов говорит с вами, – радостно проговорила трубка.
– А-а! – громко заорал я. – Ну кто же еще! Как же я сразу не догадался! Вы как сговорились все... Один за другим, один за другим...
– Я плохо слышу и не совсем понимаю, о чем вы говорите... У меня к вам есть небольшое предложение и заодно просьба.
– Вы знаете, – перебил я его грубо, – я сегодня завален предложениями, а просьбы я по вечерам не принимаю. Давайте завтра в рабочем порядке в моем кабинете.
– А где он у вас? – недоуменно спросил Веселов.
– Черт его знает! Спросите у Гайдука, – и отключил связь.
Я подумал, что мне надо срочно позвонить Чернобородову с тем, чтобы попросить его ни в коем случае не приезжать, но тут в дверь снова позвонили. Я яростно вздохнул и уже приготовился к прослушиванию ароматных историй о гнилом картофеле и испорченной помидоре.
Со злостью швырнув газету на диван, я рывком открыл дверь в прихожей и обнаружил стоящего на пороге Тополянского. Последний широко и радостно улыбался. В руках он держал средних размеров картонную коробку, на которой крупными буквами было написано „Jack Daniels“.
– Бля-я-я! – вырвалось у меня что-то мне знакомое. Я молча отодвинулся.
– Ну? – радостно спросил Тополянский. – Ты что, не рад меня видеть?
– Я просто в восторге! – ответил я.
– А я вот ехал мимо, дай, думаю, заеду, – сказал он, как будто совершает подобные визиты каждую неделю. – А в бардачке у меня как раз ящик виски завалялся. Так что, командир, я у тебя здесь до утра...
И направился в гостиную. Я почувствовал, как на глаза у меня наворачиваются слезы. Но мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
– А закусь-то у тебя есть? – спросил он, поставив коробку с виски на стол.
– В холодильнике, – коротко ответил я.
Он ринулся на кухню, внимательно осмотрел содержимое холодильника и, видимо, вид сосисок, вареной колбасы и нескольких банок консервов не произвел на него должного впечатления.
– Да у тебя и пожрать-то нечего! – резюмировал он.
Он вынул из кармана сотовый, набрал номер и сказал:
– Вась, вообщем, я здесь осел, парень оказался нормальным, мы с ним договорились. Можешь ехать домой, только сначала купи нам что-нибудь пожрать в легкую.
Вася, видимо, принял заказ, поскольку, бросив сотовый на кресло, Тополянский бросился вскрывать ящик с виски. Вынув толстую пузатую бутылку, он решительно свернул ей горло, понюхал и воскликнул:
– О! Не левак! А то я однажды залетел, целую неделю тяжелый ходил... Так и пришлось целый ящик грузчикам отдать. А им, понимаешь, понравилось! – сказал он и заржал.
Я про себя подумал, что, вообщем, я конечно, не пью, если выпивка не халявная. Но, насколько я понял, в данном случае она как раз халявная, и уж если ничего нельзя поделать с визитом Тополянского, то почему бы и не выпить рюмку-другую?
Через десять минут, которые я провел, слушая как Тополянский рассказывал о каких-то двух „телках“, с которыми и поговорить есть о чем и „покувыркаться“ можно, прибыл шофер Вася и привез снедь. Вариант „в легкую“ по Тополянскому означал пару банок балыка, ветчину, небольшой кусок бастурмы, полиэтиленовый пакет с фруктами, два турецких батона и три больших бутылки „Спрайта“.
– Ну, вообщем, жить можно, – сказал Тополянский, скептически оглядывая привезенное шофером.
Тополянский не очень аккуратно распаковал пищу, заляпав мне скатерть соком консервов, зато быстро и профессионально, уверенной рукой разлил спиртное в приготовленные мной рюмки.
– Ну давай, первый – за наши победы! – не конкретизируя, какие именно, опрокинул он содержимое рюмки в горло. Я последовал его примеру, ощутив качественное отличие спиртного в лучшую сторону по сравнению с тем, что я обычно пью в компании своих друзей.
