Hermsdorf, 6 июля 1921 г.
Родной мой! Все твое, что в нашей скудной Читальне зарубежной я нашла, Я прочитала. Чистый, благородный Мой друг, спасибо. Оказалось ложью, Что грязью ты забрасывал меня. А эта мысль пятнадцать лет терзала Меня, и я, под этим впечатленьем, К твоим стихам боялась прикоснуться. Не странно ли, что я пишу тебе, Когда уж все давным-давно забыто? Я чувствую, ты горе перенес, И ты поймешь меня, я в это верю. Душа твоя скорбит, и, значит, ты — Мой брат, душе моей родной и близкий. О, правильно пойми меня: ведь мне Не надо ничего; я знаю — поздно. Поэтому мне легче говорить, Забытую потерю вспомнить легче. Я расскажу тебе, что на душе Давно уже лежит тяжелым камнем. Я одинока в мире. Я живу Лишь для детей, для девочек двух бедных; Имею мужа, чуждого душе; Меня он любит искренно и нежно, В ответ себе не требуя любви, — И я ему за это благодарна. Моих детей он любит, как отец, Заботится о них; он свято верит В порядочность мою и твердо ждет, Что полюблю когда-нибудь его я — Но благородство умерло во мне… Ведь одинокой женщине детей Воспитывать, родной мой, очень трудно. Нет мужества, нет силы мне одной Идти путем тернистым. Пред глазами Стоят примером детские глаза Мои и юность. Ты, конечно, помнишь, Что матери, и дома, и отца — Всего была я лишена. Уж с детства Я ощущала пропасть. Было жаль Мне маленьких моих сестер-сироток, Но я была бессильна им помочь. Ты знаешь все, ты многое сам видел. Ты помнишь, к нам пришел — такой простой, С открытою душою, добрый, равный, И грубости, ах, не было в тебе. Ты был красив своею простотою. Душа была красива и светла. Но ты был молод: ширь твоей натуре Была нужна и бурно жизнь влекла. Тебя я полюбила, избегала Тебя, тебе отдаться не хотя: Я видела те разные дороги, Которые судьбою были нам От века предназначены, но вместе С тем, видела и сходство наших душ. Я отдалась тебе самозабвенно. Ты был моей любимою мечтой. Так время шло, и ты во мне подругу, Хорошенькую девочку, любил, Горячие даря мне ласки; все же Рвалась от боли вся моя душа. О, неужель, мечта моя, душою Своею мук моих не видел ты? А жизнь влекла тебя. Исполнен жизни, Ты рвал цветы, не всматриваясь вглубь. Родной мой, согласись, что много старше Тебя была я в жизни, и душа Моя перенесла гораздо больше. Еще ребенком видела я горе Любимой мамы. Я искала Возможности помочь ей. Уж тогда Работала, и если удавалось Ей пособить, бывала так горда. Прося меня заботиться о сестрах Моих, малютках, мама умерла. Была я впечатлительной: все беды И горе камнем на душу ложились. Сестру мечтала вырвать из болота, Из дома пьяницы-отца; и не погибнуть Самой при этом. Ах, не в это ль время Явился ты! Тебя не обвиняю: Мы отдались взаимно. Ты дороже Всего на свете был мне. Задала я Себе вопрос: имею ли я право Твою свободу брать? — Мне подсказала Душа, что разные у нас дороги, Что жизнь лишь начинается твоя, Что на твоем пути я помешаю Тебе. К тому же мамочка твоя, Тебя облагородившая, казалось, Мои же мысли повторила. Вот
