Тогда, решив уйти бесповоротно, Твоей дала я маме тут же слово Не видеться с тобою больше впредь. Ты помнишь день, когда к тебе пришла я? Те черные слова неправдой были. Твоей была тогда я, лишь твоей! Оставила тебя с какою болью! О, как тебя любила, как звала я! Ведь каждый нерв во мне тобою бился! Мучительно мне было, больно, душно, Но я сумела жизнь свою убить. В страданьях этих я терзалась долго. Я видела, что ты меня все помнишь. Ты чуткий ведь, не чувствовать не мог ты Моей любви, вернуть меня хотел. Чтоб отступленья путь себе отрезать, Я делаю жестокость: я ищу Все способы убить в себе святое, Себя стараюсь тщетно развратить, Хочу бездушной быть… Их было много, Желавших тело юное мое, Я холодна, и это их манило. Я самого развратного в мужья Себе иэбрала. Был меня он старше На восемнадцать лет. Предупредила, Что я ему отдамся без любви, И в этом было главное условье. О, как его я презираю! Сколько Отвратности и мерзости в прожившем Аристократе этом я нашла! Я с ним жила семь лет. Те дни ужасны, Но и тогда тебя я не забыла: Чем больше в жизни видела я грязи, Тем для меня ты делался дороже. Я так могла погибнуть, но на счастье Была со мною девочка моя, Которая, мне согревая душу, Ко мне тянулась ласково, и боль Стихала в сердце. Я ей говорила, Как взрослой, о любви моей больной. Мне было легче. Тихая я стала. Мне стало жаль себя. Благословляла Тебя, мечтой жила, любила тихо. И был со мною ты в моих мечтах. Не видела и не слыхала больше Я ничего. Две жизни будто были: Священная и светлая одна, Другая — вся в грязи и в черном мраке. Ах, если б не один тяжелый день! Ты помнишь, друг мой, Гатчину? По делу Приехала к отцу, и там случайно С тобою повстречалась. Точно стон Вдруг вырвалось, так больно оскорбляя Тебя, из уст моих плохое слово: Во мне боролись вечная любовь И ненависть. В тот миг я презирала Тебя. Зачем же ты пришел туда? Зачем, зачем, мечта моя, любовь! Вся гнусность лживых писем анонимных Меня невольно думать заставляла Что ты… Ведь были сестры мне они, Любимые, меньшие. Вновь мученья Ты мне принес. Потом… потом… потом Она жила с тобой! Мне безразлично И пусто стало все. Я потеряла Последнюю надежду. Как укор Моей ошибки, ты стоишь передо мною. Мне было страшно, что обета маме, Мной данного исполнить, не могла я. Я им не помогла, я их стряхнула В трясину, в бездну. Мне она сказала, Что взял ее ты чистой, надругался И вышвырнул. Ты не признал ребенка. Как было больно. Жизнь меня учила Прощать врагов, — и я тебя простила. Скончался муж, и я вздохнула легче. Моя душа не знала вовсе боли: Она была чиста. Мы были квиты: И ожили опять воспоминанья. И устремились вновь к тебе мечтанья, И совладать я не могла с порывом: К тебе, к тебе, к тебе хотела я! Я выхода искала, и кружилась В смятеньи голова. Их было много И в этот раз, как некогда, бездушных И бедных мальчуганов, так хотевших Меня себе в супруги получить. Все думали они, что я богата, Но, кроме двух детей, я не имела, Поверь мне, ничего. Я им сказала, Как я бедна, что жаль губить их юность, Сказала все. Один из них упорно Не пожелал уйти. — «Не оскорбляйте, — Он мне сказал, — Как редкостную душу, Как благороднейшего человека, Я Вас люблю». Он обещал быть детям Заботливым отцом. О, я боролась С моей к тебе любовью долго, долго! И я себя на время победила,
