– На подготовительные курсы какого университета тебя записывать? Я посмотрела в Интернете: занятия два раза в неделю. Одно занятие в будний день вечером и одно – в субботу утром, значит, ты не будешь пропускать теннис. И конечно, нужно будет подумать насчет твоего участия в общественной жизни школы. Чем раньше, тем лучше; кроме того…
– Эй, я не собираюсь ходить на эти долбаные курсы!
Пятна на щеках Скотта стали темно-красными.
– Знаешь, что бы со мной стало, если бы я позволил себе говорить с отцом в таком тоне?!
Брэндон закатил глаза, и у него тут же закружилась голова. Больше так делать не стоит.
– Я не буду ходить на подготовительные курсы.
– Но, Брэндон, – растерянно сказала Линда. – Ты что, нас не слушал?
– Забудьте об этом. – Брэндон направился к выходу.
– Думаешь, Сэм стал бы себя так вести? – спросил Скотт.
– Сэм? А при чем тут этот засранец?
– Этот засранец, вероятно, поступит в Гарвард.
– Но от этого он не перестанет быть засранцем. – Брэндон вышел в прихожую: сначала пописать, а потом запереться в своей комнате… Он заговорил громче, чтобы родители его точно услышали: – И никаких идиотских подготовительных курсов. Вы меня не заставите!
В дверь позвонили. Брэндон пошел открывать. Он говорил правду: родители не смогут его заставить. Они могут записать его в Каплан, в Принстон, куда угодно. Они даже могут привезти его туда и посадить в аудиторию, но никто не заставит его слушать этот бред, делать записи или отвечать на вопросы. Никаких подготовительных курсов. Конец разговора.
На пороге стояла мама Дэви. Она сказала:
– Твои родители дома?
По крайней мере, Брэндону показалось, что она сказала именно это. Он был почти парализован ее взглядом.
Брэндон начал лихорадочно соображать, но все хорошие идеи куда-то исчезли. Лучшее, что он смог придумать, было:
– По-моему, они обедают. Может, что-то передать?..
– Брэндон, кто там? – крикнула Линда.
– Это… э-э-э… Миссис Брикхэм.
– Миссис Брикхэм?
– Мама Дэви.
Все произошло слишком быстро. Линда вышла в холл:
– Миссис Брикхэм? Рада с вами наконец-то познакомиться. Я – мама Брэндона.
Брэндон увидел, как изменилось выражение маминого лица, когда миссис Брикхэм на нее посмотрела.
– Что-нибудь случилось?
– Да уж, случилось! – Миссис Брикхэм перевела взгляд на Брэндона.
Наверху, в своей комнате, Руби пыталась решить небольшую проблему, с которой столкнулась, когда читала «Скандал в Богемии». Руби знала, что Холмс нюхал кокаин, – она даже хотела сделать этот вопрос темой дискуссии на следующей общешкольной конференции, – но также ей было известно, что кокаин убыстряет восприятие человека. А теперь доктор Ватсон говорит, что этот наркотик вызывает сонливость и что Холмсу нужно отбросить свои кокаиновые сны, чтобы взяться за расследование нового преступления. Что это – очередная неточность, как тогда с хлыстом и согнутой кочергой? Если это действительно ошибка, значит, что-то не так было с самим Шерлоком Холмсом, значит, его приключения были бессмысленными. Руби этого не хотела. Она выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Пробегая мимо зеркала. Руби увидела, что ее прическа растрепалась – остался только один рог, слева. Круто.
Руби перепрыгнула через последние три ступеньки, приземлилась на черный квадрат коврового покрытия и распахнула дверь кухни со словами:
– Кокаин возбуждает или вгоняет в депрессию?
Разговор замолк, и все посмотрели на нее: мама, папа, Брэндон и какая-то незнакомая седая женщина с недобрым лицом.
– Наша дочь Руби, – сказала мама.
Женщина сердито посмотрела на прическу Руби. Жуткая женщина: на Хэллоуин она была бы идеальной ведьмой. Сама Буби всегда надевала костюм принцессы Дианы: сверкающая диадема, украшенная рубином в форме сердца – естественно, это был ее любимый камень, – и говорила «Шутка или угощение?» с английским акцентом.
– Милая, может, ты посмотришь телевизор полчасика? – спросила мама.
– Конечно. – Руби вышла из кухни.
Она и действительно собиралась пойти в гостиную и включить домашний кинотеатр – стереозвук, DVD, – но вдруг услышала, как отец сказал:
– И машину увезли?
– На полицейскую парковку, – ответила неприятная женщина. – Прямо из-под носа у этих пьянчужек! Это-то их и выдало!
«Это-то их и выдало!» – прямо как у Шерлока Холмса! Кто обвинит Руби в том, что она осталась подслушивать?
– Каким образом? – опять папа.
– Штраф был больше трех сотен. А на парковке принимают только наличные. И тогда Дэви и ваш сын, – она произнесла
– Это правда, Брэндон? – спросила мама.
Молчание.
– Брэндон? – а это уже папа.
Слабый звук, выражающий скорее согласие, чем отрицание.
Руби замерла. Все это было похоже на «Феррис Буллер»[7] – фильм, который она обожала. Ее собственный брат ведет себя, как Феррис! У нее в голове возникли тысячи вопросов, одним из которых был: «Когда вы будете продавать машину, вы снимете наклейку с бампера? Если да, то я ее хочу».
– …возместим половину, – продолжал говорить папа.
– Я возьму ваши деньги, – сказала мама Дэви. – Но учтите, что я пришла не за этим. Я хотела, чтобы вы узнали, – если, конечно, вы этого еще не знаете, – что из себя представляет ваш сын.
– Я понимаю, что вы чувствуете, миссис Брикхэм, – сказала мама. – Но мне кажется, что еще рано делать такие неутешительные выводы.
– Хотите его защищать – дело ваше.
Скрипнул отодвигаемый стул, затем другой.
– Вот чек, – сказал папа.
Раздались шаги. Руби бросилась в гостиную. Зиппи лежал на диване, на полу было несколько лужиц.
Мама Дэви ушла. Брэндон встал.
– Куда это ты собрался? – спросил папа.
– Пописать, черт подери! – сказал, а может, закричал Брэндон.
В ванной на первом этаже – полотенца в ней почему-то всегда плохо впитывали воду – Брэндон наконец мог спокойно подумать. Но единственной мыслью было:
