– Много задали?
– Не очень. – Руби не знала точно, но ей так казалось.
– Я купила кое-что на обед. – Мама поставила на стол у плиты пакет из «Голубого дракона» с таким вздохом, будто пакет был очень тяжелым.
Руби почувствовала запах устричного соуса. Значит, она купила то блюдо из утки, которое никто из них не любил. У мамы под глазами были круги, которые напомнили Руби о полумесяце, только мамины были темными.
– Ты уже поела?
– Чуть-чуть перекусила.
Мама посмотрела на часы – без пяти восемь – и принялась расставлять на столе коробочки с едой, тарелки, вилки и ложки.
– Мам, почему ты не снимаешь пальто?
Мама как-то странно посмотрела на Руби. На секунду девочке показалось, что сейчас мама подойдет к ней и крепко обнимет, что было бы совсем неплохо, не потому, что Руби хотелось, чтобы ее обняли, а просто потому, что это было бы неплохо. Вместо этого мама шагнула в сторону прихожей, где все оставляли свои куртки и пальто. Но неожиданно она развернулась, подошла к дочери и почти застенчиво, как подумалось Руби, хотя сама мысль была сумасшедшей, поцеловала ее в макушку.
– У тебя самые лучшие в мире волосы, – сказала мама.
– Но не такие хорошие, как твои.
– В тысячу раз лучше.
Мама пошла переодеваться. Конечно, волосы ничего не могли чувствовать, но мамин поцелуй каким-то образом впитался в них. Мама вошла на кухню, на этот раз без пальто:
– Брэндон дома?
Неужели она не заметила, что его куртки, на спине которой была эмблема сборной средней школы Вест-Милла по теннису, не было на месте?
– Он у Дэви. – Руби заметила, что у мамы на лбу опять появилась вертикальная морщинка, и добавила: – Пишет сочинение.
– У Дэви?
Руби кивнула.
– Он сказал, когда придет домой?
– Не очень поздно.
Мама глубоко вздохнула. Заскрипела, открываясь, гаражная дверь, «Триумф» въехал внутрь. Папа вошел в кухню.
– Всем привет! – Он сразу подошел к столу, достал из коробки кусок курицы. – Где Брэндон?
– Очевидно, у Дэви, – сказала мама. – Пишет сочинение.
Папа поднял на нее глаза, все еще держа в руке курицу:
– А в какой колледж собирается поступать Дэви?
– Интересный вопрос, – сказала мама.
Руби приготовилась услышать интересный ответ, но вместо этого папа сказал:
– И что?
Руби поняла, что родители сейчас начнут ссориться. Дэви? Неужели они будут ссориться из-за планов Дэви? Руби нравился Дэви. На бампере его машины была самая смешная наклейка из всех, какие она видела. Правда, чтобы ее прочитать, нужно было очень близко подойти: «Fuck You You Fucking Fuck». Ездить с этим на машине! Руби чуть было не рассмеялась во весь голос прямо тут, за столом.
– Нам нужно было раньше обратить внимание на то, в какие колледжи собираются ребята из компании Брэндона, – сказала мама.
Родители обменялись взглядами, которые Руби совсем не поняла.
– А Брэн в какой колледж собирается? – спросила она, потянувшись за печеньем с предсказанием.
– Это еще один интересный вопрос, – сказала мама.
Папа и мама продолжали смотреть друг на друга, общаясь каким-то неизвестным Руби способом. Потом папа повернулся к Руби и спросил:
– Ну, солнышко, как прошел твой день?
– Отлично. – Руби вытащила бумажку из печенья.
– Ты виделась с этой девочкой… не помню, как ее зовут? Дочь Микки Гудукаса?
– Кила. Мы с ней сегодня играли.
– Посадила ее в лужу?
– Не-а.
Папа обошел стол, сел рядом с ней и спросил:
– Кстати, тебе нравится теннис?
– Нравится ли мне теннис?
– Ну да. Как игра, если ты понимаешь, о чем я.
Папа как-то странно смотрел на нее, как будто ее ответ что-то для него значил. Он и в самом деле был отличным отцом. Конечно же, Руби понимала, о чем идет речь, и поэтому сказала правду:
– Это то же самое, что математика.
– Что она имела в виду? – спросил Скотт после того, как Руби ушла наверх в свою комнату.
– Не знаю, – ответила Линда. – Но она не очень хороша в математике. Не думаю, что она знает таблицу умножения.
– О Господи! – вздохнул Скотт.
Банальная фраза. Но она заставила Линду вспомнить, да и Скотта тоже – Линда видела эту мысль в его отсутствующем взгляде, в увлаженных глазах. Пятый класс, в котором училась Руби, был последним годом Адама в школе. Кроме всего прочего, он был капитаном математической команды.
– Пора подумать и о ее будущем тоже, – сказала Линда. – Ты представляешь, что будет твориться, когда придет очередь Руби поступать в колледж?
Скотт расстегнул пуговицу на брюках – неужели он каждый вечер это делает? – и доел ролл, оставленный Руби. Потом встал, подошел к бару и налил себе виски.
– Надеюсь, ты понимаешь, как это все серьезно?
– Конечно. Хочешь тоже чего-нибудь выпить?
– Мы ведь заодно в этом вопросе?
– В каком именно?
– В том, чтобы сделать Брэндона идеальным кандидатом на поступление в хороший колледж. Дело не только в успеваемости. – Линда начала делать заметки на салфетке из «Голубого дракона». – Успеваемость сводится к трем вещам: средний балл, курсы по выбору и SAT. Затем идут участие в общественной жизни школы – в этом Брэндон абсолютный ноль – и спорт. Он хороший теннисист? Это может сыграть свою роль.
– Если тебе интересно мое мнение, то в футбол он играл лучше.
– Почему же тогда ты заставил его бросить?
– Заставил?!
– Он говорил об этом только с тобой.
– Ты имеешь в виду ту сцену в машине, после игры со школой Олд-Милла? Он бы все равно бросил, независимо от моих слов. Брэндон прав: тренер – настоящий засранец.
– Любому человеку рано или поздно приходится иметь дело с «настоящими засранцами».
Скотт рассматривал свой стакан. Он вообще слышал, что она только что сказала? Стакан был пуст. Скотт опять направился к бару.
Так или иначе футбол был в прошлом.
– Давай вернемся к теннису, – сказала Линда. – Может ли Брэндон играть в третьем дивизионе?
– Если судить по тем критериям, которые были, когда я сам учился в колледже, то, безусловно, может. Если же смотреть на его игру с точки зрения современных требований, то я не знаю.
– А кто может знать?
