– Вам решать.
Но об этом не могло идти даже речи. Девчонка испытывала его самообладание, а самообладание есть сущность достоинства. Любые дальнейшие встречи один на один будут происходить только по его инициативе.
– Мне, наверное, следует позвонить Марджи?
– Не беспокойтесь. Я сам ей позвоню.
– Спасибо, Джулиан.
Сейчас она прибегнет к еще одной избитой метафоре.
– Вы просто золото.
Повесив трубку, он уставился на стихотворение. Оно притягивало с какой-то тайной силой, силой притяжения мысли. Стихотворение, да теперь это точно стихотворение. Девчонка начала превращать его в искусство. Дурачество, как выразилась она. Он взял в руки листок и был готов уже смять его, разорвать на мелкие клочки или сжечь, как она сожгла «Пеструю ленту», но не смог сделать этого. Оно было слишком хорошо. В основном, конечно же, та часть, которую написал он. Он проанализировал слова в своей части, потом в ее. Его слова звучали умнее. Он почувствовал себя гораздо лучше. Может быть, он может воспользоваться ее строчками. А может быть, это вовсе не ее строчки, а часть стихотворения поэта, с творчеством которого он незнаком. Да, скорее всего, так оно и есть. У него возникло чувство, что вот-вот родится новая строчка, продолжающая стихотворение, и он склонился над листком в ожидании.
Но строчка не рождалась. Ее крупные крючковатые буквы ужасно раздражали его. Он позвонил Марджи.
– Как забавно! Я как раз собиралась позвонить вам.
– Да, довольно забавно.
– У меня есть еще ученики для вас, – сказала Марджи, – Векслеры в Вест-Хартфорде. У них близнецы, которые учатся в Уилстоне, а еще Мандевичи из Манчестера. А еще есть возможность…
– Боюсь, что я не смогу, Марджи.
– Что случилось?
– Несмотря на то что мне очень нравится эта работа, я не смогу работать в центре репетиторов. По крайней мере, сейчас.
– Не сможете работать? Я что-то вас не понимаю.
– Я начал работать над большим проектом.
– Это как-то связано с репетиторством?
– Никак. Это скорее творчество.
– Вы пишете книгу?
– Я не хочу отвечать на этот вопрос ни положительно, ни отрицательно, и вообще не хочу сглазить.
– Я вас понимаю, – сказала Марджи. – Удачи вам. А как же быть с Гарднерами?
– Конечно же, я их не брошу. Я к ним очень привязался.
– Спасибо, Джулиан.
– Вы не могли бы прислать мне письмо?
– Письмо?
– Да, от главы Баллиола.
– Сегодня же отправлю его.
– Спасибо большое, Марджи. Было очень приятно с вами сотрудничать.
– Для вас всегда есть место в нашем центре, – сказала Марджи.
Джулиан позвонил на работу Линде. К его разочарованию, она сама подняла трубку.
– Есть ли необходимость информировать Марджи о дополнительных занятиях? Если мы ей об этом не скажем, мы сможем наполовину уменьшить плату.
– Я бы не хотела…
– Все так делают.
– Очень разумное решение, Джулиан.
Некоторые вещи так просты. А некоторые совсем наоборот. Джулиан открыл чистую страницу, озаглавленную «Руби». Писатель должен бороться за то, чтобы его сюжет не выходил из-под контроля. Джулиан склонился над листком. Он пытался понять ее, полностью рассмотреть ее, как подопытный экземпляр. Понять ее, как он понимал всех остальных. Время шло, а он еще так мало о ней знал. Казалось, бумага оживает и белые волокна меняют форму под его взглядом. Изменяются, даже извиваются. Наконец Джулиан написал: «Пестрая лента».
Джулиан завернул в упаковочную бумагу ту самую банку французского клубничного джема, превосходного клубничного джема, густого и плазмообразного. Очень важно дарить хорошие подарки, заворачивать их в красивую бумагу и завязывать ленточкой подходящего цвета. Женщинам нравятся такие вещи. Если верить психологам, у женщин дар хорошо говорить, не думать, а говорить. Возможно, у них также есть дар говорить знаками. Поэтому они так трогательно относятся к тщательно выбранным подаркам.
Когда Гейл открыла дверь, она выглядела воинственно. Нехорошо. Джулиан хотел поддерживать хорошие отношения со своей квартирной хозяйкой. Возможно, их последняя встреча прошла не слишком гладко. С другой стороны, ну выпили, прошли в спальню, два почти незнакомых человека, и ничего не получилось. Очень по-американски, как поездка в Диснейленд. Он улыбнулся:
– Я принес вам маленький подарок.
Гейл, немного посомневавшись, взяла сверток. Все эти мелочи – сомнения, опущенные глаза, покусывание нижней губы. Нельзя сказать, что ради этого стоит жить, но они радовали и скрашивали жизнь, подобно хорошо продуманным развлечениям в дорогом ресторане. Этот диалог знаками был хорошим началом.
– Очень мило с вашей стороны. Но это совсем лишнее.
– Это такая мелочь.
Они двигались в правильном направлении: двое знакомых хотят забыть о неловкой ситуации, возникшей в прошлом.
– Я также принес деньги за квартиру.
– Но срок оплаты наступает только на следующей неделе.
Он вручил ей конверт с деньгами. Это, пожалуй, единственный обмен знаками, который одинаково понимают и мужчины, и женщины.
– Вы можете вложить их в фонд Дж. П. Морганет на неделю раньше и получить дополнительную прибыль.
– Не думала, что вас это интересует.
– Да?
– Вы хорошо знакомы с фондовыми биржами?
– Абсолютно ничего не знаю, – вежливо сказал Джулиан.
Она немного расслабилась и сразу стала от этого казаться круглее и меньше ростом.
– Я тоже ничего не знала, пока не стала членом Морганет. Как и в любом другом деле, членство в фонде подразумевает большую подготовительную работу дома. В прошлом квартале мы обошли Уоррен Баффет на два процента. Правда, только по малым показателям.
– Впечатляет. И все благодаря вашей подготовительной работе?
– Почти всегда. Очень редко мы получаем конфиденциальную информацию, но при этом не перестаем работать с основными показателями. Так работает любой фонд.
– Например?
– Вы точно не играете на фондовом рынке?
– Честное слово.
– Вы ведете себя так, как будто пытаетесь что-то разведать.
Джулиан рассмеялся:
– Мне просто интересно.
– На самом деле, на прошлом собрании мы узнали кое-что интересное. Это не совсем чтобы
