существу, как женщина. Да и история подтверждает тот факт, что женщины охотно и небезуспешно пользовались ядом для сведения счетов с мужчинами.
Но для этого нужно приблизиться к Червонцу, завоевать его доверие, возможно - даже стать его любовницей… При мысли об этом Лину каждый раз тошнило. Ради Максима она была готова и на это. Но девушка отлично понимала, что не сможет изменить внешность до такой степени, чтобы быть уверенной, что ни Червонец, ни его братки не узнают ее. Да и Прынцесса… Кто знает, насколько она близка с Червонцем, вдруг выдаст ее…
Сбросить на него камень? Толкнуть под трамвай? Задавить машиной?
Лина чувствовала, что ни один из тех способов, что приходили в ее голову, не годился. Что же делать? Как убить этого негодяя? Как уничтожить гадину, которая не имела права не то что ходить по земле, а даже дышать с Линой одним воздухом?
Можно было застрелить Червонца, но где взять оружие?
На рынке? Лина видела по телевизору, что купить пистолет едва ли не легче, чем сотовый телефон. Во всяком случае, никаких документов при этом оформлять не приходилось. Но она совершенно не представляла себе, как подойдет к какому-нибудь подозрительному типу и скажет: 'Мне нужен пистолет'. Скорее всего, ответом будет просто смех. Конечно, у нее есть подруга Таня, мастер спорта по стрельбе… У нее есть оружие… Но как его добыть? Прийти и сказать: 'Таня, одолжи пистолет убить одного мерзавца'?!
Мультик неожиданно прервался, и на экране появилась молодая дикторша, которая, прижимая к уху радиоклипсу, озабоченно прислушивалась к тому, что ей говорили, и торопливо раскладывала перед собой бумаги.
В углу экрана появилась надпись: 'Экстренное сообщение'.
Лина включила звук и услышала взволнованный голос дикторши:
- …заложника. Пока что никаких требований он не выдвинул. Наш корреспондент ведет прямой репортаж с места событий.
Кадр сменился. Лина не верила своим глазам. На экране был Аркадий, который, обхватив сидевшего в парикмахерском кресле человека за шею, прижимал к его горлу опасную бритву.
Подавшись вперед, Лина схватилась за остановившееся сердце и впилась взглядом в знакомое с детства лицо, в котором в этот момент не было ничего человеческого.
- Аркашка… - прошептала она. - Да что же это… Что же ты делаешь?
- Слушать меня, - незнакомым резким голосом выкрикнул Аркадий, - сейчас я буду говорить, а вы будете слушать. И если вы не сделаете того, о чем я скажу, я перережу ему горло.
Изображение приблизилось, и Лина увидела, что под лезвием бритвы, прижатой к горлу заложника, показалась капелька крови.
- Автобус с завешенными окнами! - выкрикивал тем временем Аркадий. - Триста тысяч долларов и самолет 'Ил-186'. С полным баком!
Лина прижала руки к горлу, словно это ей, а не какому-то незнакомому человеку в телевизоре грозит отточенное лезвие бритвы. Ей стало страшно и показалось вдруг, что все это - просто дурной сон, что сейчас зазвонит будильник, и нужно будет вставать и собираться в школу…
Но на экране крупным планом было лицо ее брата, его безумно выпученные глаза, нос со знакомой родинкой возле левой ноздри, искривленные в гримасе страха и безумия губы с выступившей в углах рта пеной…
- Я сказал - самолет! - продолжал Аркадий, срываясь на визгливый крик. - И быстро! Иначе ему, - и он покосился на зажмурившегося заложника, - конец! Я перережу ему горло!
И он дернул бритвой.
По шее заложника побежала тонкая струйка крови.
Лина понимала, что это пока не опасно, что это просто обычный порез, и он не грозит жизни этого человека, но это - пока… Она видела, что Аркадий совершенно не в себе, что он сошел с ума, но голос диктора, взволнованно шептавшего в микрофон, убеждал ее в другом.
- Во время наркотической сделки один из ее участников - покупатель - был задержан на месте, а наркодилер, у которого и сейчас при себе небольшая партия героина, бежал, и вот сейчас мы видим его на экране. Омоновцы пытаются убедить его сдаться, но, как мы видим, он не соглашается и продолжает требовать автобус, чтобы добраться до аэропорта.
Аркадий в это время посмотрел в объектив и усмехнулся.
- Вы мне не верите? - неожиданно тихо сказал он. - Ну, тогда радуйтесь, поганые телевизионщики. У вас будет хороший сюжет.
Он наклонился к уху заложника и что-то прошептал.
- Нет! - завопил черноволосый. - Не надо.
- Смотрите, - сказал Аркадий и снова посмотрел в камеру, - я держу слово.
В этот момент раздался резкий хлопок, и над правой бровью Аркадия появилось черное пятнышко, из которого брызнула такая же черная струйка.
Его голова дернулась, и глаза потеряли осмысленное выражение. Рот Аркадия открылся, и, выронив бритву, он повалился назад.
Заложник сорвался с кресла и исчез из кадра.
Изображение запрыгало, и камера показала Аркадия, лежавшего на спине с открытыми глазами. Его ноги были согнуты в коленях и раскинуты в стороны, будто он пустился в присядку, а руки застыли на груди в жесте, говорившем: а при чем здесь я?
Камера дернулась, на экране мелькнула размытая рука, отталкивавшая объектив, и Лина снова увидела дикторшу, которая, пытаясь сохранить хладнокровие, сказала:
- Мы только что были свидетелями того, как силы специального назначения обезвредили опасного преступника, по непроверенным сведениям имевшего связи с международным наркосиндикатом. О дальнейшем развитии событий - в наших следующих выпусках. Оставайтесь с нами.
Лина смотрела на экран и чувствовала, что силы оставляют ее. Слезы катились ручьем.
Аркадий - и наркосиндикат?
Чушь какая-то! Быть того не может.
Ну да, он - наркоман, родители увезли его в Штаты, чтобы вылечить там, но международная наркомафия… При чем здесь это?
А если это - правда? Но тогда смерть матери предстает совершенно в другом свете. И почему Аркадий прилетел без предупреждения?
'Боже мой, - думала Лина, - что же это делается на белом свете?
За что мне такое?'
Она взяла со столика пачку сигарет. Ее руки тряслись. С трудом вынув из пачки сигарету, девушка прикурила и почувствовала, что губы у нее тоже трясутся. Совершенно ничего не понимая, она выкурила четыре сигареты подряд, роняя пепел мимо пепельницы.
Лина яростно выключила телевизор, вырвав шнур из розетки. В ушах у нее шумело, голова шла кругом. Неверными шагами девушка подошла к аптечке и накапала себе валерьянки.
Выпив горькую жидкость, Лина подошла к окну, отдернула тяжелую штору и посмотрела на улицу. Финские стеклопакеты не пропускали уличного шума, и Лина увидела внизу стоявшую на противоположной стороне улицы 'скорую помощь', в которую беззвучно заталкивали носилки с завернутым в простыню телом. Лицо этого человека тоже было скрыто под простыней.
Лина отпрянула от окна.
'И здесь покойники, - подумала она, - да что же это!
А может быть, я просто сошла с ума? Может быть, все это мне только кажется? И на самом деле я лежу в палате, привязанная к койке, и мечусь в бреду, и сейчас придет медсестра, сделает мне укол, и все пройдет?'
