откровенным леваком, то вероятность того, что меня упорно и официально ищут, была очень мала.
Кому нужен какой-то там американский Евгений Егоров?
Будем надеяться, что никому.
И да поможет мне Бог.
Турбины громко завыли на реверсе, и я почувствовал, как самолетные колеса, несколько раз со стуком и визгом прикоснувшись к асфальту, наконец покатились по нему. Мы были на земле, и теперь скорость самолета резко снизилась. Кое-кто из пассажиров зааплодировал, и тут в салон вышла стюардесса. Окинув пассажиров радостным взором, она громко объявила:
– Наш самолет совершил посадку в аэропорту города-героя Санкт-Петербурга «Пулково-2». Просьба оставаться на своих местах до полной остановки. К выходу мы вас пригласим. Экипаж самолета прощается с вами и желает вам всего самого лучшего.
Она повернулась к нам спиной и скрылась за занавеской.
Я посмотрел в окно и увидел, как на выпуклом стекле появляются косые черточки мелкого дождя.
Да, это был мой Питер.
Я вернулся домой.
Часть третья
РОССИЯ
Глава 1
ЗДРАВСТВУЙ, БРАТОК
Четырехэтажная гостиница «Балтийский двор», в которую меня поселил расторопный Стержень, находилась на Охте и принадлежала общаку.
Конечно, до пятизвездочных отелей ей было далеко, ни мраморных лестниц, ни понтовых надписей на заграничных языках в ней не было, но зато не шарились по коридорам ни валютные проститутки, от которых один только геморрой, ни ментовская спецура в штатском. Весь персонал был свой, все умели держать языки на привязи, в небольшом ресторанчике кормили так, что – мама, не горюй, а в подвале были и бассейн, и бильярд, и даже небольшой тир. Это, стало быть, чтобы братва не потеряла профессиональные навыки в объятиях послушных девочек, которые появлялись как из-под земли, стоило только захотеть.
Я занимал просторный двухместный номер на третьем этаже, в котором имелись телик, видик, музыкальный центр, телефон, ванна, ковры, холодильник, бар с напитками, кондиционер и огромная кровать с балдахином. Короче, все что нужно.
Иногда я встречал в коридоре какого-нибудь поддатого братка, только что откинувшегося с зоны, который волок к себе в номер хихикающую телку, а то и двух. И в его шальных глазах можно было увидеть восхищение этой шикарной малиной и не менее шикарной жизнью, в которую он окунулся сразу после паскудной лагерной бодяги.
В общем, вот уже третий день я то валялся на богатырской кровати в своем номере, то нырял в бассейн, то трескал в кабаке севрюгу, зашел даже как-то раз в тир, популял там чуток, и это тихое безделье начало мне надоедать.
А делать было нечего, нужно было терпеливо ждать. Я ведь сам пришел к братве и сам потребовал полной и окончательной, а главное – справедливой разборки. И получилось так, что пришел я как раз вовремя. Стержень, который навещал меня каждый день, а сегодня приходил аж два раза, рассказал, что в городе произошел серьезный беспредел, и на следующей неделе состоится большая сходка, на которой воры будут высказываться по этому поводу и принимать серьезные решения.
И Стержень рассказал мне о том, что произошло.
Совсем недавно в один и тот же день трое воров в законе были убиты.
Крокодила грохнули из пистолета прямо в собственной подворотне, Ворсистому перерезали горло в какой-то помойной «копейке», а потом сожгли ее вместе с трупом, а Вензеля на «Мерседесе» загнали в Фонтанку и, когда он пытался выплыть, нашпиговали пулями из «Калаша». И все это было сделано четко, профессионально и чисто. Никаких следов.
Такие дела.
Конечно, мнения по этому поводу у народа имелись, но некоторые из этих мнений были такими смелыми, что говорить о них вслух решился бы только или совершенно уверенный в своих словах, или просто бессмертный человек.
Так что вот на следующей недельке, а именно – во вторник, через четыре дня, соберутся в банкетном зале «Балтийского двора» авторитеты и будут перетирать все это дело. Ну, понятное дело, и про Знахаря тоже не забудут.
А в том, что про меня не забудут, я был уверен на все сто, потому что привез в нагрудном кармане рубашки тоненький дорожный чек на двадцать миллионов баксов. Мой скромный вклад в общак. И это тебе не три мертвых авторитета, от которых все равно уже никакого толку и которые кое-кому за свою жизнь так мозоли поотдавливали, что некоторых их погибель только обрадовала.
Рассказал мне Стержень про дела эти скорбные, почесал репу да и говорит:
– Слушай, Знахарь, надо бы нам с тобой один вопросик урегулировать.
Ага, думаю, начинаются тайны мадридского двора.
– А что за вопросик-то? – спрашиваю я его, а сам наливаю себе в толстый стаканчик заграничное пойло и Стержню киваю – мол, налить тебе тоже?
Стержень башкой мотнул, мол – лей, давай, и отвечает:
– А вопросик такой. Ты ведь хочешь в круг вернуться, с этим и приехал, ведь так?
– Ну, так, – отвечаю, – а что в этом особенного? Мы выпили, и Стержень отвечает:
– Особенного, конечно, ничего, но только Стилет хочет обсудить с тобой условия твоего возвращения и точно узнать, почему это ты вдруг из богатой Америки, где мог бы жить – не тужить, решил вернуться к братве, где еще не известно, как твой вопрос решаться будет.
– Законное желание, – отвечаю я ему, – я готов обсудить это со Стилетом, а только вот ты здесь при чем?
– А при том, – говорит Стержень и разливает еще по чуть-чуть, – что Стилет меня попросил эти самые вопросы с тобой перетереть.
– Попросил, говоришь? – усмехнулся я. – С каких это пор Стилет такой вежливый стал?
– Ну, не попросил, конечно, – смутился Стержень, – в общем, Знахарь, давай с тобой на эту тему побеседуем, я тут вроде как посол от Стилета.
– Посол? – преувеличенно удивился я. – Куда посол?
Сначала до Стержня не доперло, а когда он врубился, то посмотрел на меня прищуренными глазами и сказал:
– Ты, Знахарь, шутки не шути, я с тобой серьезно разговариваю...
– И я с тобой серьезно, – резко перебил я его, – ты, конечно же, не шестерка какая-нибудь, спору нет, но я предпочитаю разговаривать с хозяевами, а не с их заместителями. Так Стилету и передай. Так что, если ему нужен разговор со мной, то пусть забивает стрелку в спокойном месте, там, где нас никто не услышит, и я буду с ним говорить.
– Ладно тебе, Знахарь, – Стержень тут же сбавил обороты, – не горячись, давай-ка дернем еще по маленькой.
– Давай, – миролюбиво согласился я, а у самого в голове вдруг завертелись варианты, которые мне совсем не понравились.
– Ты пока покури, а я отлучусь на минутку, – сказал я ему и, встав, отвалил в ванную, где заперся и уселся на крышку унитаза.
Стрелка со Стилетом – это, конечно, хорошо.
Можно обсудить разные щекотливые вопросы, называя вещи своими именами. Это, конечно, если Стилет не побоится эти самые названия вещей произносить вслух. Я, например, не побоюсь, а вот насчет него – не уверен.
Но с другой стороны – а не попытается ли он меня грохнуть?
Мне тут мушка на ухо шепнула, что, может быть, это Стилет распорядился замочить тех трех воров в законе. И не просто так, за кусочек колбаски, а потому что они были готовы поддержать меня на предстоящем сходняке. Во как! И тогда кто ему помешает замочить меня на стрелке? Да никто. И я, между
