– Ну, не без этого, – согласился с ним Шапиро, – однако ничего не попишешь. Таковы правила игры. Тебе налить?
– Давай, – Роман кивнул, – и налей в другую рюмку, побольше. А то эти церемониальные рюмочки по пятнадцать граммов... Рука устанет поднимать, прежде чем окосеешь.
– Ты это, – Шапиро разлил водку, – ты подожди косеть. У меня к тебе еще один разговор есть. Поинтереснее, чем этот концерт в «Крестах».
– И даже поинтереснее, чем два миллиона коробок с дисками?
– Очень может быть, – задумчиво сказал Шапиро, – потому что на этом деле можно заработать нечто большее, чем просто одноразовый ящик денег.
– Интересно... – Роман поднял рюмку и посмотрел на сидевшую рядом с ним Марину. – Ну, тогда за присутствующих здесь дам.
– Вспомнили наконец, – фыркнула Марина и подняла бокал с шампанским. – От этих ваших деловых разговоров мне просто тошно стало.
– Понимаешь ли, Мариночка, – сладко сказал Шапиро, – женщина, она украшение жизни. И ты на этой встрече деловых мужчин была подобна букету роз.
– Ага, знаю, – усмехнулась Марина, – «... ты служишь украшением стола». Так?
– Ну что ты! – обиженно прогудел Шапиро. – Вовсе не так.
– А ну тебя, – Марина махнула на Шапиро рукой, – не оправдывайся. Давай лучше выпьем за Романа, который служит тебе если не украшением стола, то уж всяко источником дохода.
– Так... – мрачно произнес Шапиро. – Женский яд полился бурным потоком.
– Да ладно тебе, Марина, – засмеялся Роман, – все путем. Каждый делает свое дело, и каждый получает то, что заработал. Ну куда бы я делся без Левы? Пел песенки по клубам? Разносил бы свои домодельные кассеты по радиостанциям? Это ведь действительно бизнес, и талант автора иногда значит даже меньше, чем дар администратора.
– Золотые слова! – вскричал Шапиро. – Вот, слушай, Марина, его устами глаголет истина.
– Фи, младенца нашел... – Марина повела плечами.
– Нет, это не младенец! – с воодушевлением продолжал Шапиро. – Это зрелый муж, и его слова – слова половозрелого, умудренного жизненным опытом мужа.
Он повернулся к Роману и сказал:
– Твои слова да Богу в уши. А то все только и знают – кровопийца, упырь, пиявка! А о том, что для этого тоже дар нужен, и дар немалый, почему-то забывают.
– Я не забываю, – заверил его Роман и поднял рюмку. – Ну, за тебя, упыря!
– За тебя, клоуна! – Лева Шапиро тоже поднял свою рюмку.
– А о присутствующих здесь дамах вы уже забыли, – укоризненно покачала головой Марина. – Чего еще ждать от тупых мужланов...
– Прости, Мариночка, увлеклись. За тебя, конечно, за кого же еще можно пить!
– Не напомнишь, так и не вспомнят, – Марина вздохнула и подняла бокал с шампанским.
– Ну, поехали! – Роман залпом выпил водку и, поставив пустую рюмку на стол, потянулся за маринованным огурчиком.
Шапиро, для оригинальности занюхав водку рукавом, достал сигареты и сказал:
– А теперь слушай гениальный план, сочиненный сыном работника торговли и школьной учительницы.
– Ну давай! – Роман почувствовал, как правильная доза водки разожгла в желудке огонь, и тоже потянулся за сигаретами.
– Значит, так... – Шапиро сложил толстые губы трубочкой и выпустил дым в потолок. – Идея, значит, такая. Ты знаешь, сколько в России э-э-э... исправительных учреждений?
– Тюрем, что ли?
– Да. Тюрем и зон.
– Нет, – Роман пожал плечами. – Откуда мне знать?
– А ведь ты певец уголовной романтики. Должен был хотя бы поинтересоваться. Ну да ладно.
Шапиро затянулся и, пустив дым носом, сказал:
– Больше тысячи. Точных данных на теперешнее время у меня нет, но посуди сам – на девяносто восьмой год только колоний было семьсот пятьдесят. Плюс следственные изоляторы, тюрьмы. Пусть даже не больше, пусть тысяча. Представляешь, какая поляна?
– Ну, представляю. И что?
– А то, что мы отправимся в длительное турне по тюрьмам и зонам. Например – на год.
– Хорошо, – кивнул Роман, – но ведь зэки – народ бедный, откуда у них деньги на билеты?
– Во-первых, не такие уж они и бедные – за колючкой вертятся суммы, о которых ты даже не подозреваешь, а во-вторых – никто с них денег брать не будет. Так не делается. Деньги появятся от спонсоров. А уж спонсоров я найду таких, что закачаешься. Кроме того, у спонсоров будет свой интерес, и нас он никак не касается.
– А что нас касается?
– А то, что ты получишь за этот год столько денег, сколько тебе и в кошмарном сне не приснится. А кроме того – и это главное, – ты заработаешь такую репутацию, что деньги тебе просто не будут нужны.
– Деньги всегда нужны, – Роман поднял бровь, – потому что репутацию можно и потерять, и что тогда останется?
– Ну хорошо, пусть так. Но ведь и денег ты заработаешь просто шквал!
– И для этого мне нужно будет целый год таскаться по тюрьмам и зонам?
– Ну да. Так ведь работа у тебя такая, сам знаешь – жизнь артиста...
– Блин... – Роман задумчиво посмотрел на бутылку, – целый год... Это ведь все равно, что самому отсидеть!
Он взглянул на Шапиро и решительно сказал:
– Нет. Не годится. Не хочу.
– Ты идиот!
За соседними столиками оглянулись, а из угла, где сидели братки, поднялся жилистый парень с короткой стрижкой и, подойдя к столу Романа, вежливо поинтересовался:
– Братуха, у тебя проблемы с этим?
Он кивнул на Шапиро.
– Нет, брат, – засмеялся Роман, – это мой директор, и мы тут решаем серьезные вопросы.
– Ну извини, если что не так. А если что – только моргни.
– Понял, – кивнул Роман.
Браток бросил на Шапиро многозначительный взгляд и удалился.
Роман дождался, пока браток сел на свое место, и тихо сказал:
– И ты хочешь, чтобы я провел целый год вот с такими? Ладно, я пою для них песни, но сам-то я другой, я вовсе не бандит, я не какой-нибудь там конкретный, по фене не ботаю, живу не по понятиям, понимаешь? А ты хочешь ради денег упрятать меня за колючку на целый год. Свинья ты, Шапиро, вот ты кто!
– Сам ты свинья, Меньшиков, – ответил Шапиро. – Мы же партнеры, и я предлагаю тебе золотое дело. Ты можешь заработать за этот год...
Он сделал паузу и раздельно сказал:
– Два. Миллиона. Долларов.
– Нет, не хочу, – сказал Роман, чувствуя, как им начинает овладевать давно знакомый демон упрямства.
Он знал, что когда внутри у него появляется эта отталкивающая сила, тут уже ничего не поделаешь. Можно упрашивать, грозить чем угодно, но он будет говорить «нет», получая от этого странное наслаждение.
– Не поеду, – сказал Роман и поднялся. – Считай, что этого разговора не было.
– Идиот, – повторил Шапиро и опасливо оглянулся на столик, где сидели братки.
– Все равно не поеду, – Роман налил себе водки и залпом выпил ее, – а поеду я домой. Спать. Вот
