тотчас меняли свой узор.
Следопыт несколько раз проехался по этим пескам. Он не нашел никаких следов ног. Даже собственные его следы успевали исчезнуть, пока он возвращался на прежнее место.
Едва он вынимал ногу из песка, в это место тотчас натекал песок, и вместо очертаний ступни появлялись похожие на цепи рисунки.
Казах растерялся.
Он поднял наушники своей пушистой шапки, вытер рукавом пот со лба и задумался.
—
Ох, господин мой!.. — сказал он, тяжело вздохнув.
Снова он прошел один или два красных холма. Вдруг он воскликнул:
—
Ой! Нашел!
Люди наместника, стоявшие в стороне, кинулись к нему:
—
Где, где?
Казах, стоявший между двумя холмами песка, показал на капли крови, застывшие на земле.
—
Вот это, — показал он. — Идите садитесь на своих коней и не спеша езжайте за мной. Я нашел важную примету, я пойду по ней.
Люди наместника нехотя согласились, переговариваясь между собой:
—
Этот дикий человек может завести нас в пески, и мы там пропадем, как дураки.
Но, говоря это, они поехали следом за следопытом.
Он продвигался вперед, шагая от одного песчаного холма к другому. Замечая между холмами капли крови, радовался.
Проехав так около двух часов, люди наместника проголодались. Они решили и сами поесть, и лошадей покормить.
Но следопыт не согласился:
—
Если мы задержимся, мы потеряем следы. Мы дадим беглецам уйти еще дальше.
Поневоле пришлось согласиться с казахом и тащиться за ним: ведь и эти государственные люди выехали с надеждой поживиться золотом, им тоже не хотелось, чтобы рабы ушли.
Наконец песчаные холмы кончились.
Началась бескрайняя гладкая степь.
Капли крови, застывшие на земле, как муравьиный след, тянулись в одну сторону.
Этот след привел их в Тикайскую степь, к пустому заброшенному скотному двору.
Следопыт подошел к краю этого двора, вырытого в земле, как прямоугольная яма, и, не оглядываясь, закричал:
—
Нашел!
Всадники, ехавшие до того без всякой надежды на успех, лениво и неохотно, вдруг оживились, словно проснулись. Они выхватили сабли из ножен и поскакали к скотному двору.
Внутри двора лежало несколько человек.
Они казались мертвыми.
Один из всадников, подскакав и воинственно размахивая саблей, скрывая боязнь, закричал:
—
Кто вы такие?
Но из лежавших никто не отвечал.
Следопыт подошел к лежавшим, всадники окружили их. Но и теперь никто из них не двигался.
Казах взял руку одного из лежавших и отодвинул рукав. На ней не оказалось клейма. Но в том месте, где ставятся клейма, чем-то острым кожа была соскоблена, и из ранки сочилась кровь.
—
Этот живой, — сказал обрадованно следопыт. — Но на руке у него нет клейма! — вскрикнул он вдруг с отчаянием.
Следопыт поодиночке оглядел их всех. Их было восемь человек, одна женщина и один мальчик.
Ни на одной руке не увидел следопыт никакого клейма. Но у всех из кисти, где ставилось клеймо, сочилась кровь. Только рука мальчика оказалась здоровой.
—
Это они! — сказал следопыт, улыбаясь. — Они!
Потом он подумал: «Соскабливая клейма, они поранили себе руки, дали нам след и доказали, что они те, кого мы ищем». Следопыт хотел разбудить одного из них.
Он ворочал его с боку на бок, раскрывая ему то один, то другой глаз, но человек, не в силах говорить, снова закрывал глаза и забывался.
—
Они голодны! — сказал казах. — Принесите немного хлеба и захватите воды. Я сейчас оживлю их.
16
Уже несколько дней связанные рабы лежали или сидели в хлеву Абдуррахима-бая.
Дверь, запиравшуюся снаружи, раз в день открывал Наби-Палван, заносил кувшин воды и раздавал по куску хлеба.
Затем он брал оставшийся от вчерашнего дня пустой кувшин и уходил.
На двери хлопало кольцо и стучал замок. Затем снова все затихало.
В первые дни Наби-Палван не раз принимался бить беглецов. Бил их плетью и палкой.
Поэтому при появлении Наби-Палвана каждый из них испуганно сжимался в своем углу.
А когда он уходил, подбирали брошенный хлеб и поочередно пили воду из кувшина.
Однажды Наби-Палван явился рано утром.
Это было необычно и всех встревожило; что он задумал, что он приготовил для них?
Когда он вошел, они увидели в его руке плеть. Это увеличило их опасения.
Их спины были черные и опухшие еще от прошлых побоев.
Но Наби-Палван на этот раз никого не ударил, он сказал:
Вы читаете Рабы
