правильно подумали, но... В общем, я прибыл из Москвы для того, чтобы не допустить из-за отсутствия Кислого, простите, Александра Тимофеевича, разброда и шатания. Как временно исполняющий обязанности. А теперь, после недавней сход... После недавнего общего собрания в городе имеется человек, занимающий должность, на которой прежде был ваш брат.
– Интересно, кто? – Вертяков поднял брови.
– Савелий Павлович Круглов, по прозвищу, сами понимаете, – Круг.
– Ага... – неопределенно ответил Вертяков, – вроде Сашка когда-то упоминал такое имя.
– Наверняка, – согласился Белый, – в определенных кругах это фигура известная и авторитетная. Так что – прошу любить и жаловать – Савелий Круг, новый смотрящий. Он из местных, так что никакого антагонизма быть не должно... А вот если бы на этом месте оказался я – тогда, сами понимаете... Столичная штучка и все прочее.
– Да, конечно, – кивнул Вертяков, – это нам знакомо.
– Но! – Белый поднял палец. – Есть одно огромное «но».
– Какое именно? – прищурился Вертяков.
– Сейчас расскажу, – ответил Белый, – вот еще по рюмочке примем, и все расскажу. Тут, знаете ли, всякие тайны мадридского двора и все такое...
Налив водки, Белый задумчиво посмотрел на висевшие на стене наручники и сказал:
– Идиоты! Ну вы только посмотрите – наручники висят. Ладно... В общем, так. Москва недовольна тем, что регионы пытаются выйти из подчинения центру. Нарушается вертикаль власти. У нас ведь тоже, как у всех нормальных политиков – центр, провинции, наместники... Каждый удельный князь хочет перетянуть одеяло на себя. А допускать этого нельзя. Как в государственной политике, так и в криминальной сфере. Это ничего, что я называю вещи своими именами?
– Ничего! – Вертяков замахал рукой. – Мне и по своей-то работе эзопов язык уже поперек горла встал.
– Вот и ладно, – кивнул Белый, – так о чем я...
– А о том, что водочки выпить пора, – улыбнулся Вертяков.
Ему определенно начал нравиться это худой, как мумия, альбинос с зелеными глазами.
– Ах, простите! – воскликнул Белый. – Заболтался! Но тогда слово за вами.
– С удовольствием, – ответил Вертяков и поднял стопку, – говорю свое слово.
Он сделал официальное лицо и сказал:
– От имени всей местной общественности приветствую московского гостя на сибирской земле и поднимаю эту... стопку за плодотворное сотрудничество во всех возможных областях.
– Во дал чиновник! – расхохотался Белый. – А вы остроумный человек! Приятно, приятно... Ваше здоровье!
Водка была выпита, и Белый, закурив, откинулся на спинку кресла.
– Так вот... О тайнах мадридского двора.
– Да-да, я внимательно слушаю вас, – ответил Вертяков, накладывая себе крабовый салат.
– Смотрящий у вас назначен, но... Вы, конечно, будете иметь с ним дело, однако о всех событиях и делах вам следует ставить в известность меня. Я, понятное дело, буду в Москве, и тем не менее... Ваш регион, буду говорить прямо, внушает центру некоторые опасения. И для того, чтобы разобраться в ситуации, а также для укрепления уже упомянутой вертикали власти вам следует постоянно держать меня в курсе. Таким образом, смотрящий по области – Круг, а вы будете, так сказать, наблюдающим. А если говорить еще более прямо, я предлагаю вам быть, с позволения сказать, агентом Москвы. Уверен, что вы не откажетесь, тем более что Москва окажет вам всяческую поддержку, если в этом будет нужда. Например, если у вас возникнут какие-то трения с Кругом. А возникнуть они могут в том случае, когда столкнутся с одной стороны – местечковые интересы, представителем которых может быть только Круг или кто-то другой на его месте, а с другой стороны – интересы Москвы, теневым представителем которой будете вы. Понимаете, о чем я говорю?
– О да, – медленно сказал Вертяков, – я понимаю... Я очень даже хорошо понимаю.
И он действительно очень хорошо понимал, что отказаться от поддержки московского криминала может только полный идиот. С другой стороны, в этом была некоторая доля риска: ведь если Круг – или кто там еще – узнает, что Вертяков работает на Москву, могут быть неприятности, но...
Белый, словно услышав мысли Вертякова, усмехнулся и сказал:
– И не беспокойтесь о том, что кто-то узнает о вашей прямой связи с Москвой. Мы умеем защищать свои интересы. Если что – немедленно сообщите мне, и все проблемы будут решены. Главное – сами держите язык за зубами. А остальное приложится.
– Ну что же... – Вертяков помолчал, – я согласен. Конечно же, я согласен. И сейчас я хотел бы ввести вас в курс дел. Я считаю, что вам следует видеть полную картину происходящего. А не только с точки зрения... криминала.
– Совершенно верно, – кивнул Белый, – и то, что вы сейчас сказали, дает вам еще одно очень важное очко. Я слушаю вас. Вы говорите, а я пока водочки налью.
– Хорошо, – Вертяков задумчиво посмотрел на наручники, висевшие на стене, представил их надетыми на свои белые и нежные руки и передернул плечами, – а вы правы. Этот тюремный интерьер может нравиться только... Ну, скажем так, – странным людям.
– Ага, пробрало! – засмеялся Белый. – А я вам что говорил? Будь моя воля – этого бы не было. Но монастырь-то чужой...
Наполнив стопки, Белый положил себе соленых груздей и сказал:
– Ваше здоровье!
– Ваше здоровье, – отозвался Вертяков, и они выпили.
Поставив пустую стопку на стол, Вертяков достал сигареты и задумчиво произнес:
– Итак, картина происходящего... Начнем с того, что менты ведут себя совершенно неправильно. Уверен, что ваши люди уже доложили вам о том, что происходит в управлении.
– Мало того, – перебил его Белый, – я сам навестил ментовскую верхушку на лоне, так сказать, природы. Отвратительное зрелище – голые ментовские полковники! Такие все толстые, жирные, как свиньи... Бр-р-р! В общем, я им кое-что объяснил...
– И они согласились, – кивнул Вертяков, – но вы не обольщайтесь. Например, по моим сведениям, областной начальник милиции...
В этот вечер в просторном кабинете Бориса Тимофеевича Вертякова происходило собрание за крепко закрытыми дверями.
Глава амжеевской администрации собрал основных городских и областных чиновников, чтобы обсудить с ними насущные вопросы. После визита к Грише Белому он чувствовал себя на коне и не стеснялся в выборе выражений и эпитетов.
Собравшиеся в его кабинете чиновные воротилы, общим числом четырнадцать голов, были слегка удивлены необычной для Вертякова уверенностью, с которой он высказывал свои предложения и оценивал мнения других. Будучи людьми многоопытными и прозорливыми, они догадывались, что все это не просто так и что скорее всего Вертяков прикупил сильные козыри. Поэтому никто ему особенно не возражал, а те из присутствующих, кто привык подчиняться силе в любом ее проявлении, будь то пистолет или деньги, сразу почуяли эту, пока неопределенную, но уже обозначенную силу, и поддакивали Вертякову по любому поводу.
Вышитый на ковре Ермак Тимофеевич, отодвинув густые заросли мощной корявой рукой, вглядывался в необозримые сибирские дали, но было видно, что его мясистое ухо направлено в кабинет, что он внимательно слушает Вертякова и вроде бы даже готов одобрительно кивнуть.
– Итак, что мы имеем, – Вертяков подошел к завершению вступительного слова, – а имеем мы вот что. Мой покойный брат, а вы все знаете, насколько влиятельным человеком он был, крепко держал в руках всех наших, так сказать, неофициальных партнеров по всем, подчеркиваю, по всем нашим делам. Если кто- нибудь думает, что наши общие дела могут идти без тесного сотрудничества с неофициальными лицами, я готов потом подробно объяснить этим людям, в чем они ошибаются. Но это потом. А сейчас... Да, мой брат...
