Симон Петр - именно в этой пьесе он переживает два великих события, и после каждого, как обычно, следует'откат'. Вот — иной мир реален, этот — ничто: он идет по воде, видит Лик Божий. Потом'обращается на себя' — и все, ничего нет, а сам он — сварливый рыбак, который говорит с Учителем, как языкастая нянька — с непослушным царевичем.
Фома- очень хороший человек, надежный, когда опасность — физическая (это мы еще увидим), но какой?то печальный и по природе своей не склонный выставлять себя в смешном свете.
Матфей - все такой же, разве что развился его организаторский талант (может быть, он и прежде имел дело с толпой и очередью). Лодок побаивается как истый горожанин. В отличие от Фомы — оптимист, из тех, кто вечно приговаривает:'Умирать? Еще чего!'или'Не война, а одно удовольствие!'
Иудеи - обычные люди, не фарисеи, не священники. Любят поглазеть на всякие чудеса, вообще поразвлечься, пока это не опасно; сами же по себе — консервативны и прозаичны.
Сцена I
Е в а н г е л и с т. Тогда Иисус созвал двенадцать апостолов и дал им власть изгонять бесов и лечить болезни. И послал их по двое проповедовать Божье Царство и исцелять больных. И сказал:
И и с у с. Ничего с собой не берите — ни денег, ни еды, ни лишней одежды, только посох. Когда придете в селенье или город, попросите ночлега у хороших людей и у них оставайтесь. Если же вас не примут или не станут слушать, отряхните с ног пыль этих мест и предоставьте их Божьему суду. Никого не бойтесь — Бог, пекущийся о мелких птицах, присмотрит за вами. Помните, вы — не сами по себе: принимающий вас Меня принимает, а принимающий Меня принимает Бога, Который Меня послал.
Е в а н г е л и с т. Они пошли — и шли по селеньям, исцеляя, проповедуя Весть.
Б а р у х. Поразительная история! И говоришь ты хорошо. Эй, жена! Налей гостю.
И у д а. Спасибо, хозяйка, не надо.
Б а р у х. Ну, один разок! После такого дня… А, Филипп?
Ф и л и п п. Да, простите?
И у д а. Филипп клюет носом.
Ф и л и п п. Нет, что ты!
Б а р у х. За весь вечер ни слова не сказал.
Ж е н а. Устал он, бедный! Ему бы молочка — и в постель.
Ф и л и п п. Спасибо, молока я выпью.
Ж е н а. Еще бы! Пей, милый, пей. Тебе не худо?
Ф и л и п п. Нет, нет. Мне хорошо, не беспокойтесь.
И у д а. У нас был тяжелый день. Он впервые исцелил человека. Принесли женщину, одержимую…
Б а р у х. Ты ее знаешь. Бедная Эсфирь.
Ж е н а. Эсфирь! И ты ее вылечил? Ах, жаль, не видела! Я думала, она совсем плоха.
Б а р у х. Все так думали.
Ж е н а. Как же это ты, а? Такой молодой…
Ф и л и п п. Не знаю. Да я ничего и не делал. Это Учитель.
И у д а. Филипп — лишь орудие Божье, как и мы все.
Ф и л и п п. Да, наверное, это Бог. И уж точно — Иисус.
Ж е н а. Все равно расскажи.
Ф и л и п п. Принесли ее родители и спрашивают, не исцелим ли. Я их очень пожалел, а что делать — не знаю… Конечно, Иисус дал нам власть исцеления, но я думал, что это не мне. Скорей уж Иуда исцелил бы, а я бы учился… Я на тебя все поглядывал, но ты был занят, отвечал на всякие вопросы. Родители стоят, ждут, и я стою, как дурак. Ну, что?то делать надо, я и помолился, возложил на нее руки. Только тронул — она как забилась, как завыла! Я ее схватил…
И у д а. Эти одержимые очень сильны.
Б а р у х. Видно, могучий бес.
Ф и л и п п. Ну, я тоже сильный, держу ее, а что делать — не знаю. Подумал было:'Не гожусь я для этого', — и тут как озарило! Я крикнул:'Именем Иисуса Помазанника!'Вы просто не поверите…
Ж е н а. Поверим, поверим, говори.
Ф и л и п п. Мне казалось, что меня кто?то держит, прижимает к ней мои руки. Я просто вжался ей в плечи, кости чувствую. Она кричит, визжит, меня укусила — и вдруг я слышу голос, вроде бы мой, но не мой… а что он сказал, не знаю.
И у д а. Ты сказал:'Бес, затихни и выйди из нее!'Я просто удивился. Совсем как Учитель.
Ф и л и п п. Это и был Его голос.
И у д а. Когда Филипп заговорил, она перестала бороться. Постояла–постояла и заплакала. Потом поняла, что все на нее смотрят, и говорит:'Мама, что случилось? Уведи меня'. Тихо так, ласково, совсем здоровая…
Ж е н а. Ну и ну! Ты, наверное, гордился.
Ф и л и п п. Куда там! Я еле стоял. Колени дрожат, кости ломит, сам весь мокрый. Как будто выпотрошили… Вот он, Иуда, очень хорошо держался. Вышел между мной и толпой, все объяснил. А я сижу, отдуваюсь… Иуда, как ты думаешь, когда Иисус исцеляет, Он тоже так выматывается?
И у д а. Тогда бы Он не исцелял по двадцать, по тридцать человек в день. У Него силы много.
Ф и л и п п. А все?таки что?то с Ним бывает. Помнишь, в Тивериаде? Жуткая толпа, мы идем, и тут Он встал и спрашивает:'Кто Меня коснулся?'Симон — знаешь, как это он, по–простецки — говорит:'Ну, Учитель, Ты скажешь! Да нас со всех сторон сдавили!'А Иисус Свое:'Кто?то Меня держит'. Так и вышло, одна больная женщина ухватилась Ему за эти кисти. Исцелилась, да. А мы потом пристали как да что, и Он объяснил:'Я почувствовал, что из Меня исходит сила'. Тогда я не понял, теперь вот — знаю. Вообще?то не совсем… У Него сила ушла, у меня — пришла и вышла. Прямо не пойму, что и делать…
И у д а. Другой раз будет легче.
Ф и л и п п. Да, наверное. Главное, не мешать, чтобы она пришла, а не протолкалась. Наверное, я чересчур испугался. А ты б испугался?
И у д а. Очень может быть. Вот что, ты и теперь не волнуйся. Тебе надо отдохнуть.
Б а р у х. А то завтра ничего не сможешь. Шутка ли, такое дело!
Ф и л и п п. То есть, иди поспи. Да, ты прав, я устал… Спокойной вам ночи. Спасибо за приют и ласку.
Б а р у х. Всегда рады! Жена, покажи, где постель.
И у д а. Спокойной ночи, Филипп. Я еще полчасика посижу, а ты смотри спи!
Филипп (из?за двери). Спокойной ночи, Иуда!
Б а р у х. Ну, Иуда Искариот, теперь, когда твой чудотворец ушел…
И у д а…. самое время поговорить о политике. Так я и думал.
Б а р у х. Ты меня узнал?
И у д а. Еще бы! Примерно год прошел, как мы встречались. Иоанн крестил тогда у Нижнего Брода. Ты хотел узнать, призывает ли он к мятежу, а если призывает…
Б а р у х…. можно ли рассчитывать на тебя. Когда я увидел вас с Филиппом, я понял: это — перст Божий.
И у д а. Признавай этот перст во всем, так вернее. Вот если бы еще разглядеть, куда он указывает!.. Тогда я сказал что не могу поручиться за Иоанна.
Б а р у х. Иоанн умер. Твой Иисус — вроде бы не совсем такой же.
И у д а. Совсем не такой.
Б а р у х. А какой? Скажи мне честно, кто Он?
И у д а. Если верить людям, Мессия, Помазанник, Который спасет Израиль, — если Израиль хочет спасения.
Б а р у х. Прекрасно. Допустим, Он — Мессия. Но какой? Кто Он — политик, безумец, пророк, религиозный гений? Как к Нему подобраться?
И у д а. Он не из тех, кем можно управлять.
