солнце жгло немилосердно и светило так ярко, что Кулл сморщился, оскалил клыки и зажмурился.
Ворота за его спиной медленно затворились. За ними остались Рамдан и три сотни воинов. Камелиец хотел сопровождать Кулла, но король слишком дорожил им, чтобы подвергнуть его опасности. Атланта сопровождали Усирзес с десятком переодетых воинов.
У носилок шли телохранители Кулла — два воина из отряда Алых Стражей, которые прятали под плащами короткие мечи и кинжалы. Наместнику Усирзес сказал, что эти двое разрушат пентаграмму и освободят демона.
Кхешийские воины, толпившиеся во дворе, старались подойти поближе, чтобы поглазеть на чудовище. Не поворачивая головы, атлант скосил глаза в одну, потом в другую сторону: на лицах воинов читались изумление и страх, никто не смеялся. Судя по всему, «демон» получился что надо.
Солнце скрылось за башней цитадели. Носилки остановились у ворот.
— За стеной — варвары, — сказал наместник Тшепи, обращаясь, по-видимому, к телохранителю Кулла. — Натрави на них демона. Постарайся сделать это быстро, иначе враги или сам демон ворвутся в цитадель, а вас убьют. Решетка будет открыта недолго. Ты все понял, жрец?
— Да, господин, — тихо ответил тот.
— Если замешкаетесь, я не стану вас ждать, — пообещал наместник.
— Да пребудет с тобой Великий Сатх.
Обойдя носилки, наместник еще раз взглянул на Кулла, но, увидев его стальные серые глаза, поспешно отвернулся. Затем он постоял немного, накрутил конец бороды на крючковатый палец, поцокал языком. Он почему-то медлил отдавать приказ, и ворота цитадели оставались закрытыми.
Кулл знал, что сейчас из окон храма за ними следит множество глаз. Уже натянуты луки, и стрелы положены на тетиву. Казалось, воздух от ожидания стал густым, а время остановилось…
Наместник кашлянул и сплюнул на землю.
— Открывайте ворота, — буркнул он и, задрав голову, крикнул: — Эй, на башне, уснули что ли?
Живо поднимайте решетку и опускайте мост!
— Этот жрец пойдет со мной, — сказал десятник, показывая на Нутхеса. — Приказ Кулла.
Воин пожал плечами и крикнул жрецу:
— Ты что, оглох? Иди сюда!
Нутхес поднялся и, распихав тесно сидевших жрецов, выбрался из загона, в котором прежде содержали рабов.
Воин запер загон, и все трое вышли из подвала на лестницу. Там на ступеньках, прислонив к стене боевой топор с щербатым лезвием, сидел второй воин.
— На допрос? — спросил он.
Десятник кивнул.
— Если бы Кулл не приказал взять вас живыми, всех бы вырезали! — Валузиец с ненавистью взглянул на Нутхеса. — Крысы! Бледные, точно мертвецы, ходят — ноги едва передвигают, драться по-честному не умеют, так и зовут на подмогу всякую мерзость! Тьфу, Энлил вас побери! — И он плюнул, целясь в и без того уже грязный плащ Нутхеса.
Десятник толкнул жреца и, когда Нутхес оглянулся, жестом показал: иди наверх.
На площадке второго этажа стояли четверо воинов. Они грызли сушеные фрукты и о чем-то негромко разговаривали. Ни десятник, ни пленный их не интересовали. Продолжая беседовать, они расступились и пропустили обоих.
Нутхес шел по лестнице не спеша, благо конвоир не подгонял, и смотрел под ноги. Он невероятно устал, а в загоне для рабов так и не сумел заснуть.
Голова болела, перед глазами все плыло, как в тумане, он ни на чем не мог сосредоточиться, но то, что жрец все-таки замечал, вызывало у него непонятную смутную тревогу.
Нутхес попытался взять себя в руки и осмыслить, что же заставляет его тревожиться. Через четыре ступеньки он понял: десятник. А вернее, его глаза. В глазах воина, который вел его куда-то, была отстраненная холодная мудрость. Такие глаза могли быть у жреца, мага, но никак не у воина.
Он хотел было обернуться и вновь взглянуть на валузийца, но решил, что лучше пока этого не делать.
Между тем они поднялись еще выше и свернули в узкий проход, который связывал два крыла храма. Одна стена здесь была глухая, а ту, что выходила ко рву с крокодилами, прорезал ряд полукруглых окон.
В проход с другой стороны быстрым шагом вошли десяток воинов и сотник, которые несли куда-то пять трупов, по виду явно кхешийцев. Пропуская воинов, Нутхес и его конвоир встали у стены.
Сотник прошел было мимо, но оглянулся и, сделав знак воинам следовать дальше, направился к десятнику.
— Тебя что, сменили? — спросил он.
— Да, — коротко ответил тот.
Сотник пристально посмотрел на него. Косой солнечный луч, падавший из окна, освещал старый шрам от стрелы на шее десятника, а на его правой руке не хватало мизинца. Сомневаться не приходилось: человек, который стоял перед сотником, — его давний друг Чинор.
— А этого куда ведешь? — поинтересовался он, все-таки ощущая смутное беспокойство.
— На допрос. Приказ Кулла, — ответил десятник.
Валузиец не поверил своим ушам: он прекрасно знал, что Куллу не до пленного жреца — как раз сейчас король сидел на носилках, которые скоро понесут через двор кхешийские воины.
— Ты что, пьян? — спросил он, подойдя к десятнику вплотную.
— Нет, — спокойно ответил Чинор.
И правда, вином от него не пахло.
Сотник положил руку на плечо Чинора и развернул его к свету. В лучах яркого солнца лицо десятника казалось мертвым, а из глазниц, как из прорезей в маске, смотрели холодные чужие глаза. Сотник понял, что человек, который стоит перед ним, — не Чинор.
В этот же миг десятник ударил его кинжалом в живот и тут же выдернул лезвие из раны. Валузиец согнулся, закрывая обеими руками живот, и что-то прохрипел. Чинор положил ему ладонь на лицо, толкнул назад и одним ловким движением, точно убивал жертвенное животное, перерезал горло от уха до уха.
Сотник упал, заливая каменные плиты кровью.
— Возьми его за ноги, — коротко велел десятник Нутхесу.
— Кто ты? — спросил жрец, не двигаясь.
Воин ничего не ответил, а, взявшись за ремни, приподнял тело и выжидательно посмотрел на Нутхеса.
Тот молча взял сотника за ноги. Вместе они затащили мертвеца в первую попавшуюся комнату и спрятали там.
— Пойдем, — позвал десятник.
Жрец пожал плечами. Он начинал догадываться, что конвоир ведет его на четвертый этаж.
В проеме, выходящем в сторону рва, суетились валуэийцы. Желоб, по которому жрецы сбрасывали тела, был установлен на место. Вдруг кто-то закричал:
— Смотри! Один живой! Второй тоже плывет! Стреляй! Попали! Хотат его побери! Один ушел!
Жрец и воин вошли в комнату. Десятник запер дверь и устало опустился на циновку. Нутхес сел на другую.
— Я маг Черного Логова — Амензес, — сказал десятник пристально глядя на Нутхеса. — Ты знаешь обо мне?
— Да, господин, — торопливо ответил Нутхес.
— Нам нужно было узнать, что происходит в Тшепи, но мы не могли связаться с вашим храмом. Тогда я пришел сюда и взял на время это тело…
Надо сказать, жрец не слишком удивился. Он уже предполагал что-то подобное, а поскольку был посвященным, знал, что для мага украсть чужое тело все равно, что для базарного воришки — сушеный финик.
— Теперь я знаю, что здесь было. Ночью Кулл пришел в храм по подземному ходу, — продолжал Амензес. — Он захватил храм, и вскоре Тшепи падет. Изменить что-то — не в нашей власти. Поэтому не стоит поднимать тревоги. Мне нужна твоя помощь в другом. Ты вынесешь из храма магический кристалл. Ты понимаешь, что может случиться если им завладеют валузийские маги? — Он осторожно передал камень жрецу.
Нутхес кивнул. Он знал, что будет, попади такой кристалл в руки Рамдана или кого-то из жрецов Валки и Хотата. Кулл тогда сможет проникать в сознание любого живого существа во всей Кхешии, и для него не останется тайн. И это только малая часть всех бед.
— Мы пока переждем здесь, а при первом удобном случае ты сбежишь. Ты должен доставить кристалл в Туит. Там' передашь его мне или верховному жрецу Сатхамусу. Понял?
— Да, мой господин, — кивнул Нутхес
Некоторое время они молча сидели друг перед другом, думая каждый о своем.
Затем Нутхес поднялся и подошел к окну. И обернулся к своему спутнику.
— Странно. Наместник открывает ворота цитадели, — удивленно сообщил он магу. — Оттуда выносят носилки… Я ничего не понимаю, что там происходит. Предательство?!
— Не все ли равно? — грустно улыбнулся маг. — Всевидящая Нут предсказала, что город падет. Я был бы безумцем, если бы решил, что могу изменить предсказание богини. Ты должен спасти кристалл.
— Да, господин, — ответил Нутхес.
— Найди лодку и отправляйся вверх по Таису. Спеши, а то корабли Кулла догонят тебя.
— Я понял, господин.
— Чтобы выбраться из храма, переоденешься валузийским воином. Возьмешь одежду и доспехи десятника. Дождись лучше ночи. Так будет безопасней.
Он поднялся с циновки, снял пояс с мечом и начал отцеплять доспехи. Сложив все на пол, Амензес посмотрел на Нутхеса немигающим взглядом змеи:
— Да пребудет с тобой Великий Сатх.
Приоткрыв дверь, он быстро пересек коридор, забрался в оконную нишу и по желобу ловко съехал вниз.
Нутхес, сидя в комнате, услышал всплеск, сопровождавшийся удивленными криками. Он быстро снял жреческое одеяние и принялся натягивать на себя снаряжение десятника валузийской пехоты. Пора было отправляться в путь.
…Когда Чинор пришел в себя, он с удивлением обнаружил, что летит вдоль каменной стены прямиком в ров.
Вода оказалась теплой, мутной, пахло тухлятиной и еще невесть знает чем. Чинор вынырнул на поверхность, отдышался и только тут сообразил, что ни меча, ни доспехов
