— Как насчет будущей пятницы?
Его улыбка стала даже шире.
— Пятница полностью подходит.
— Никакой пышности.
— Как ты захочешь.
Она прижалась к нему, уверенная, что поступает правильно, и надеясь, что он испытывает то же самое. Ник помолчал несколько минут и потом спросил:
— Можно я открою тебе секрет?
— Ты можешь рассказать мне все.
— Я никогда никому не говорил «люблю».
Она приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо. Его глаза были такими… печальными.
— Как это может быть? Ты был два раза помолвлен.
— Странно, да?
— Ты не любил их?
Какая-то ее часть хотела, чтобы он сказал «нет». Эгоистичная часть, которая желала, чтобы Ник любил только ее.
— Не знаю. Может, по-своему любил. А может, просто физически не способен признаваться в любви.
Вероятно, это у него еще с детства. Как ужасно и печально, что человек может прожить целую жизнь, так и не узнав настоящей любви.
— С тобой я — другой человек, Зоя. Мы собираемся стать настоящей семьей.
Она опустила руку, вдохнула его запах, почувствовала, как его сердце бьется под ее ухом. Семья. Она и Ник.
Значило ли это, что он ее любит? И если да, почему он не скажет об этом? Неужели действительно не может?
Или это означает, что они сделали только первый шаг? Если так, то, по крайней мере, это шаг в правильном направлении.
Ник лежал молча, потом его дыхание стало медленным и ровным, и она поняла, что он уснул.
Он любил ее. И не потому, что Зоя хотела так думать. Ее сердце не могло ошибиться. Она чувствовала это, когда он смотрел на нее, чувствовала, когда он прикасался к ней. Когда Ник будет готов, он скажет это ей.
Зое нужно лишь терпеливо ждать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Зоя чувствовала сильный жар, когда на следующее утро, в семь часов, Ник попытался ее разбудить. Она заставила себя открыть один глаз и увидела, что он уже побывал в душе, и одет, и выглядит выспавшимся — учитывая, как поздно они заснули. Было слишком очевидно, что она не в состоянии идти на работу, поэтому он просто поцеловал ее, прикрыл ей плечи одеялом и попрощался.
Зоя снова заснула, и ей снились странные, тревожные сны. Как будто наступил день венчания, и она идет по проходу, под руку со своим отцом. На ней, вместо подвенечного, то платье, которое она надевала на оба предыдущих бракосочетания Ника, с разорванными бретельками.
Это никому не кажется странным. Гости, одетые в белое, сидят, улыбаясь и кивая. Церковь украшена кроваво-красными розами, и по контрасту, люди выглядят очень бледными, нереальными.
Она повторяет себе, что все нормально, но чувство тревоги не покидает ее.
Она видит Ника — он ждет ее возле алтаря, на нем тот же костюм, что в прошлый раз. Он улыбается, но улыбка выглядит ненастоящей, как будто его заставляют находиться здесь. Зоя продолжает идти к нему, повторяя себе, что все будет хорошо, но вместо того, чтобы приближаться, оказывается все дальше и дальше. К густому аромату роз примешивается запах крови. От этого запаха щиплет нос и начинает болеть живот.
Что-то определенно не так.
Она идет быстрее, отчаянно пытаясь подойти к жениху, но Ник тает у нее на глазах и пропадает из виду. Она зовет его, но он не слышит.
Зоя пытается бежать, но ноги тяжелеют и слабеют, а в животе начинаются спазмы. Поднимается густой туман. Она пытается прорваться сквозь него, чувствуя, как он забивает легкие, вытесняя воздух. Она ничего не видит, не может дышать и ничего не слышит, кроме неистового стука сердца.
Она зовет любимого снова, но это бесполезно. Ник, и ее отец, и улыбающиеся люди — все исчезли. Зоя совершенно одна. Она стала номером третьим. Ник бросил ее у алтаря, точно так же, как остальных.
Она чувствует руку на своем плече, и кто-то окликает ее по имени.
Зоя резко садится в постели, едва дыша и не понимая, где находится.
— Эй, с тобой все в порядке?
Фейт стоит рядом с кроватью, она выглядит встревоженной.
— Дурной сон.
Голос у Зои слабый и хриплый.
— Ты звала Ника. Он уже уехал на работу. — Сестра трогает ее лоб. — Ты вся вспотела.
Фейт права. Простыни прилипают к влажной коже, и волосы тоже мокрые. Она чувствует жар и холод одновременно, и все кажется неясным и нереальным.
Зоя несколько раз моргнула и попыталась проснуться, но не могла стряхнуть ощущение, что застряла где-то между сном и явью. Понадобилась минута, чтобы понять: спазмы в животе не исчезли вместе с кошмаром.
Это не на самом деле, говорила она себе. С ней все в порядке. Но боль была совершенно реальной и слишком сильной.
Фейт испугалась.
— Зоя, что случилось? Ты белее простыни.
Все хорошо. С ребенком все хорошо, уверяла она себя, но кончики пальцев начали дрожать от страха. Она задыхалась.
Так и есть. Теплая жидкость между ног.
Нет, это не могло случиться!
Она и Ник собирались пожениться. Они собирались завести ребенка.
— Зоя? — Фейт снова положила ей руку на плечо, и в ее голосе прозвучал настоящий страх. — Поговори со мной.
Боль усилилась.
Она посмотрела на сестру, слезы стояли в глазах.
— Кажется, я теряю ребенка.
Ник нетерпеливо ждал, пока больничный лифт поднимется на третий этаж. Он понятия не имел, что происходит.
Все утро Ник провел вне офиса, и, поскольку ночью он отключил мобильный, а потом забыл его включить, никаких звонков не было. Он ничего и не подозревал до тех пор, пока двадцать минут назад Шеннон не поймала его по дороге в кабинет, и не передала сообщение Фейт.
Он пытался дозвониться и Фейт, и Зое, обеим, но ему никто так и не ответил, и он бросил эти попытки.
Должно было существовать какое-то разумное объяснение, повторял про себя Ник. Все в порядке. Конечно же, с ней все в порядке.
И все же комок страха стоял у него в горле. А что, если не в порядке? Что тогда он будет делать? Двери разъехались в стороны. Ник пересек холл и оказался у сестринского поста. Дежурная, немолодая женщина с утомленным лицом, на вопрос о Зое ответила:
