косицами лилового лука. Аву не оставляла мысль, что вот она — ее настоящая жизнь. А голливудский зоопарк, в который ее занесло какой-то причудой судьбы, ошибка.
Они остановились в Марбелье. Защищенное горами от холодных ветров, с мягким субтропическим климатом, это место постепенно становилось самым шикарным аристократическим районом Средиземноморского побережья. Хижины рыбаков превращались в модные рестораны, бары и антикварные салоны. У причалов стояли роскошные яхты. Вскоре Марбелье облюбуют для отдыха арабские шейхи, мировые звезды, члены королевских семей. А в пятидесятом году все еще только начиналось, и эта местность сохраняла первобытную прелесть.
Мисс Гарднер и ее спутник заняли бунгало с двумя выходами на пляж.
Ава расцветала от близости к земле, крестьянскому быту. Рэй любовался ею, осознавая, что ему выпало редкое эстетическое наслаждение — созерцать это совершенное человеческое существо на фоне восхитительных пейзажей. Сбросив туфли, Ава бегала по теплой дорожной пыли или мягкой траве у ручья, как жеребенок, вырвавшийся на волю.
Рэй все больше и больше хмурился:
— Детка, вас преступно мало снимают. И вы преступно мало занимаетесь профессией. Я читал сценарий фильма, из-за которого мы здесь. Ваша героиня — испанка и танцовщица варьете! У вас есть шанс научится танцевать фламенко! Это будет незабываемое зрелище.
— Настоящему фламенко надо учиться с детства. — Ава рухнула в шезлонг рядом с Реем и подставила лицо солнцу.
— Но можно отрепетировать несколько эффектных па и смонтировать с танцем дублерши.
— Зачем? Я и так буду выглядеть неплохо. — Она тряхнула головой, освобождая скрученные волосы, и они рассыпались роскошной гривой.
— Да… Эта беда совершенства. Нет надобности стремиться к лучшему. А знаете, мне довелось работать с Дитрих — вот это потрясающий трудоголик и перфекционист! Она добивалась, чтобы каждый кадр с ее участием был шедевром. Ведь молодость и красота проходят, а наши целлулоидные «памятники» останутся навечно.
— Марлен — скучная особа. Обожает наставления, похожа на училку. Все старалась внушить мне, что стоящего мужчину надо держать богатством своей натуры. — Ава рассмеялась под восхищенным взглядом художника и кокетливо продолжила: — Скажите, Рэй, мне непременно необходимо читать
Джойса и Толстого, чтобы быть интересной для мужчин?
— У вас иная сила, дорогая. Сила природной фонтанирующей энергии, готовой растратить себя на все что угодно, даже на пустяки. Как у моря, цветка, водопада…
— И не забудьте главное: я склонна к безумствам… — В глазах Авы заплясали чертики. С этим гомиком можно не бояться быть соблазнительной.
— О, это самая сложная материя. Для безумств — ярких, талантливых безумств — надо иметь дар. Хулиганство, эпатаж и умение наслаждаться жизнью с полной телесной самоотдачей, наслаждаться красиво, самозабвенно — разные вещи.
— Вот я и собираюсь наслаждаться телесно. Вы, Рэй, как раз посмотрите, что такое — настоящее безумство! Дело в том, что мы завтра идем на корриду! Она бывает только по воскресеньям.
— Бой быков… — Рэй нахмурился. — Действо кровавое и одновременно завораживающее своим трагизмом. Здесь в каждом городке есть специальная арена — кровожадный народ. Да, без этого зрелища трудно себе представить Испанию.
— Уже объявлено, что коррида будет сопровождаться конной фиестой! Это когда на праздник съезжаются множество всадников, красное вино льется рекой и все танцуют фламенко! Вот и побуйствуем. Я купила настоящий испанский костюм — широченная юбка, бархатный корсаж и обалденная блузка… А в волосах — гребень и алая роза… Как вы думаете, я могу сойти за испанку?
— По темпераменту и внешности — несомненно. — Рэй опустил веки и мысленно попросил небесные силы присмирить эту так и рвущуюся к приключениям чертовку.
В новом наряде, с коралловой нитью на стройной шее и алой розой в распущенных волосах, Ава сидела в первом ряду рядом с Рэем. Амфитеатр, застав — ленный деревянными скамьями, был полон. Где- то совсем близко слышался рев быков и лошадиное ржанье. На американцев заглядывались. В Испании красивые женщины не редкость, они как вспышки выделялись из общей массы смуглых, низкорослых синьор и синьорит. Но в этой женщине был некий особый магнетизм — вихрь раскованности, свободы, уверенности в себе.
Недаром знаменитый тореро Марио Кабре высмотрел в вопящей толпе Аву и жестом показал, что именно ей посвящает быка — удар пришелся точно в шейную артерию. Кровь брызнула струей, Рэй закрыл лицо руками и прошептал:
— Пойдемте, пойдемте отсюда! На это невозможно смотреть!
Но Ава и не думала уходить — по правилам корриды она достала из волос розу и бросила ее Марио. Поймав цветок, он грациозно изогнулся в поклоне.
Фиеста обрушилась лавиной веселья, похмельной удали, громом музыки и горячими плясками. На центральной площади играл оркестр, за столами, вынесенными из ресторанчиков, пировали люди, нарядная толпа лихо танцевала на древней брусчатке. Вспрыгнув на табурет, Ава пританцовывала, вздымая юбки. Внезапно из переулка выскочили всадники. Толпа расступилась и, узнав героев корриды, завизжала от восторга. Главный всадник — в сапожках со шпорами и костюме гаучо, резко остановился прямо перед Авой, поднял лошадь на дыбы. Она вскрикнула и тут же узнала Марио — того самого тореро. Жестом почтенным, старинным и торжественным, он приложил ладонь к розе, приколотой к его белой рубашке на уровне сердца.
— Синьорита позволит показать ей праздник? — спросил тореро на хорошем английском.
— С величайшей радостью!
Рэй даже не заметил, как это произошло: подхватив Аву, Марио посадил ее впереди себя.
— Идите домой, Рэй! Я скоро вернусь! — крикнула она растерявшемуся художнику уже на скаку, растворяясь в музыке, дивных запахах жареного мяса и лошадиного пота.
«И с алой розой в волосах она шагнула в ночь…»
И что ему было делать? Ава вернулась под утро, Рэй, прождавший всю ночь, вздохнул с облегчением и погасил лампу в своей комнате.
Она рухнула на кровать, переполненная радостью, терпким вином, восторгом праздника — простого и страстного, как все на этой согретой солнцем земле.
За поздним завтраком Рэй, едва сдерживая раздражение, поинтересовался, глянув из-за листа газеты:
— Было интересно?
— Я танцевала фламенко на столе, и все были в восторге! Местные не очень-то знают английский, но Марио жил в Америке — он никакой не дикарь… — Продолжая тараторить и жадно поедать салат с сыром, она вытащила из кармана и бросила на расписное блюдце четки. — Его подарок, настоящие гранаты.
— Здесь пишут, что МСгМ запускает новый фильм с Гарднер…
— Глупости! — Ава набросилась на тонкие ломтики копченой грудинки. — Марио — чудо! Он знает все! Про историю Испании, про камни, про художников! Он знаком с Сальвадором Дали и Пикассо. Ничуть не глупее Арти и, между прочим, без ума от меня!
«Плохая из меня дуэнья», — подумал Рэй и взмолился, чтобы их вояж поскорее завершился.
От назначенного Майером срока «командировки» оставалась еще неделя. Не было никакой надежды увезти Аву в другой город. Она словно попала в иное измерение, близкое ее натуре. Ночами Марио Кабре пел серенады под окнами бунгало, а голливудская дива сидела на подоконнике и подпевала, быстро освоив испанские слова. Потом в ход пошли стихи, которые интеллектуальный тореро сочинял специально для нее.
