Задолго до супермаркетов… Деревенский двор: корова, фермер с подойником цыплята, курятник, дети с корзинами яиц, мешок пшеницы.
Воскресный выход… Празднично одетая семья сидит на скамейках без спинок. Молитвенники раскрыты, проповедник стоит на кафедре. Хор скромно одетых певчих.
Деревенская лавочка… Приказчик отмеряет коленкор покупательнице. Постреленок умильно поглядывает на банки со сластями. Двое бездельников на заднем плане играют в шашки.
Я дарю тебе это кольцо в знак… Жених и невеста позируют фотографу, громоздкая камера на треножнике, голова фотографа покрыта черной материей, зевак осыпают конфетти.
Парад закончился шуткой: мимо зрителей прошествовала группа простоватых парней, этаких увальней, одетых кто во что горазд. Они еле тащились, постоянно сбиваясь с шага, горланили «Янки- Дудл-Данди», безбожно фальшивя и не замечая этого в радостном самозабвении. На самом деле это был оркестр колледжа — ребята дурачились, изображая «старые добрые времена».
Публика на тротуарах отозвалась дикими криками одобрения и свистом, а видные персоны в окнах второго этажа смеялись, аплодировали и поздравляли Гила Мак-Мерчи с успехом.
Квиллер сказал:
— Сразу видно, что живые картины поставили Кэрол и Ларри и привлекли для этого членов Театрального клуба.
— Мне нравится смотреть на парад из удобного кресла мерса стекло, но не упускаем ли мы кое-какие звуковые эффекты? Может быть, фермер наигрывает на губной гармонике? задалась вопросом Полли. — А актеры, занятые в сцене воскресной проповеди, говорили мне, что собираются петь псалмы на три голоса.
Квиллер нацарапал на каталожной карточке лимерик и протянул Хикси:
После парада Квиллер и Полли отправились в амбар послушать классическую музыку. Полли хотела приготовить что-нибудь на скорую руку, но Квиллер. зная, во что это выльется, настоял на том, чтобы заказать еду на дом. Как только они приехали в амбар, Селия Робинсон, готовившая на продажу, доставила ростбиф и сэндвичи с сыром и ржаным хлебом, салат из авокадо и папайи и лимонные палочки.
Полли вежливо изобразила радость. Квиллер чувствовал, что она предпочла бы иную еду, но решил не подавать виду, а притвориться, что радуется её радости. Дабы отвлечь её от калорий, он сказал:
— Я слышал, как один из зрителей сегодня говорил о «стрельбе и отравлениях». Это какая-нибудь новая телесенсация, которую я пропустил? — Единственный телевизор в амбаре стоял на кошачьей половине, а кошки смотрели только фильмы о дикой фауне.
Полли объяснила, что речь идёт о прорицательнице из Кеннебека, которая предсказала стрельбу и отравления во время праздника «Пикакс и я». Впервые за всю карьеру ясновидящей она напророчила настоящее убийство.
— Ну, отравление — это я ещё понимаю, — рассуждал Квиллер, — все эти семейные обеды, пикники, картофельный салат…
— О, Квилл! — с укором воскликнула Полли и тут же переменила тему.
На следующий день после парада Квиллеру пришлось засесть за работу.
Летние сборы семейных кланов в Пикаксе могли дать материал для двух колонок в неделю, но, по правде говоря, Квиллер испытывал и неподдельное любопытство: он никогда не был членом полноценной семьи.
Мать воспитала его одна — отец умер ещё до его рождения. Ни братьев, ни сестер, ни бабушек и дедушек, ни теток, ни дядьев. Арчи Райкер был его лучшим другом, а мистер Райкер по-отечески относился к обоим мальчикам: играл с ними в бейсбол, водил в зоопарк, при случае мог дать совет. Даже сейчас единственными членами семьи Квиллера были две сиамские кошки.
Нескольких самых знаменитых фамилий Пикакса уговорили обнародовать планы семейных встреч и воспользоваться помощью мэрии, с тем чтобы как следует принять и развлечь слетевшихся в родное гнездо членов клана.
Квиллер отправился в город задать несколько вопросов и купил экземпляр газеты возле универсама. На первой полосе внизу красовался заголовок:
Ребята, вы стали посмешищем! Вы спёрли поддельную кирку!
Шеф полиции и Максин Пратт оказались правы. Квиллер отбросил эту мысль и подошёл к прилавку, за которым дежурил Торнтон Хаггис.
— Можно зарегистрироваться семье из троих?
Торн незамедлительно выпалил:
— Чем интересуются? Спорт, театр, музыка, шоу, антиквариат? Как насчёт собачьих выставок? А кошачьих?
— Что?! У нас… эта гадость? — изумление Квиллера было неподдельным.
— Говорят, они очень популярны везде — как и клубы любителей кошек и других домашних животных. Отстаёшь, Квилл!
— Давай сменим тему, Торн, прежде чем меня хватил удар.
— Ну что ж… Я организую турне по старым кладбищам. Может быть, это вас заинтересует: заброшенные захоронения, старые гробницы, несколько полустёртых эпитафий. У меня они все собраны в каталоге, а в старых конторских книгах мастерской Хаггиса посетители найдут сведения о том, сколько их предки заплатили за могильные плиты. Были времена, когда пять долларов за памятник считались большими деньгами
— У меня один вопрос, Торн. Что же заставляет всех этих родственников собираться вместе? Ведь они преодолевают огромные расстояния. Должно быть, это чувство, которого я никогда не испытывал.
— Скорее всего. Чувство семьи, всепоглощающий интерес к собственной плоти и крови, её успехам, предприятиям, поездкам, лаже неудачам, стремление убедиться, что дети действительно выросли, узнать, кто покрасил волосы, кто потолстел… Кажется, такой образ мыслей особенно характерен для среднего класса.
— Сколько семей записалось, Торн? Можно мне провести утро или день с одной из них? Просто посмотреть, чем люди занимаются, о чём говорят, что едят, узнать, какое расстояние преодолели, чтобы принять участие в празднике «Пикакс и я»…
— Выбирай! — разрешил регистратор. — Любая семья почтёт за честь. Вот список.
Там были имена, которых Квиллер раньше никогда не слышал, и имена, которые хорошо знал, но Огилви-Фагтри звучало особенно соблазнительно. Он знал Митча Огилви и когда тот был ещё холостяком и руководил Фермерским музеем, и когда Митя женился па дочери капитана Фагтри. Они разводили коз. Митч научился делать козий сыр. Супруги жили на ферме капитана и высоком величественном доме викторианского стиля.
Вообще-то Квиллеру об этой паре было известно много такого, чего он не мог упомянуть в колонке, но эти люди были ему приятны.
— Запиши меня на субботу, Торн, — попросил он. — и, кстати, я тут отправил одну молодую пару в Центр искусств, где они купили миску. Я слышал, ты просто околдовал их своими рассказами.
