способные переварить все, кроме самих себя!» Мы проскользнули за занавес и мгновенно оказались совсем в другом месте, где вокруг не было видно ни зги, и вполне понятно, поскольку там была глухая ночь.
Пытаясь зажечь спичку, чтобы осмотреть в ее зыбком свете окрестности, мы старались двигаться как можно меньше, ведь, вполне возможно, впереди мог оказаться край пропасти, а позади – спящее чудовище. В этих попытках Билл Орр в конце концов угодил горящей спичкой в занавес, тут же вспыхнувший, осветивший на мгновение недавно покинутую нами сцену и погасший. Все поглотила тьма.
«Снова мы легко отделались, – сказал я Биллу Орру, пытаясь собрать в своем воображении в связную картину все, что успел увидеть, – сейчас осталось только дождаться, пока наступит день».
Так мы ждали, час за часом, и беспокойство наше постепенно росло.
«Мои внутренние часы, мой желудок да и все телесное ощущение указывают мне, что прошло по меньшей мере восемь часов с того момента, как мы сюда попали, – вдруг довольно нерешительно произнес Билл Орр, – откуда следует…»
«…Что мы имеем дело с зоной вечной ночи», – продолжил я за него наиболее неприятную часть его догадки.
«При таких обстоятельствах, – сказал Билл Орр, – нам ничего не остается, как искать дорогу в темноте».
Сказано – сделано. Мы начали продвигаться на ощупь. Мне и думать не хотелось, сколько и какие опасности мы миновали, не зная, что они подстерегают рядом. В конце концов после марша в темноте продолжительностью около суток, мы наткнулись на нечто, на ощупь напоминающее дверную ручку. Я надавил на нее, дверь подалась, и мы обнаружили, что находимся в будуаре принцессы Аберкромби, которая стояла рядом, к счастью полностью одетая, изумленная и необыкновенно обрадованная нашим появлением.
«Скажу заранее, – сказала принцесса, – что не хотела бы никаких разговоров о том, что случилось после проглатывания чудовищем, и вообще, постарайтесь поскорее об этом забыть».
Само собой, мы с пониманием отнеслись к пожеланию леди. Да и вообще, нас больше интересовало будущее, чем прошлое. А будущее представлялось проблематичным – ведь и выход и вход в будуар принцессы был лишь через ту дверь, в которую мы вошли и за которой, как мы уже смогли убедиться, простиралась бескрайняя, бездорожная темнота. Однако Биллу Орру снова пришла в голову хорошая идея: «Мы сделаем дыру в стене или, если это окажется бесполезным, в полу». Само собою, никаких инструментов в будуаре принцессы не нашлось, за исключением тех маленьких изящных безделок, которыми дамы прихорашиваются. Мы безуспешно пробовали воспользоваться пилочкой для ногтей, щипчиками для бровей и массажной щеткой, пока не выяснилось, что пол состоит из не очень, правда, пикантной, но вполне съедобной субстанции, – и мы с воодушевлением принялись за работу.
С Хансом мы частенько говаривали о нашем общем пороке, от которого мы, производящие литературную жвачку а-ля Эмблер,[29] Чандлер[30] и Шёваль – Вале[31] для среднего класса, постоянно страдаем: и он, и я, как правило, хорошо знакомы с весьма небольшим количеством мест, куда можно было бы поместить действие. Потому приходится фантазировать и ухищряться. Вот, к примеру, сюжет о скандале с мясопродукцией. Действие могло бы произойти в Австрии. Присутствует заговор миллионеров (может даже, миллиардеров), коррупция в высших политических сферах (а как же без нее!), покушение на народное здоровье (мясо индийских водяных буйволов выдается в супермаркетах за шотландскую оленину, мясокомбинат и местные дегустаторы подкуплены, с мясом передается коровье бешенство). Крупномасштабная преступность на заднем плане, постепенно обнаруживаемая в романе. Все должно начинаться с незначительного случая, с нечаянного взгляда за кулисы: охранник мясотранспорта, замеченный на скотобойне с болтающейся за плечами винтовкой, случайно подвернувшийся свидетель… и так далее, и так далее.
Сегодня уничтожил свой старый дневник, 2896 испещренных страниц – с сентября 1971-го по апрель 1980-го. Перелистывая, нашел заметку следующего содержания: «Вена, 16.3.1972. Вчера в пансионе „Харетер“ со мной случился необыкновенно сильный приступ обжорства. Почки были превосходны и стоили всего 18 шиллингов… Один из гостей смотрел мне прямо в рот, и хозяин сказал мне покровительственно: „О, у этого господина проснулся аппетит при виде того, как вы вкусно кушаете“. Ханс целиком погрузился в созерцание бедного старика, который кушал принесенное с собой яблоко так, будто это было изысканное лакомство, съедение которого он долго откладывал и наконец позволил себе. Впрочем, в „Харетере“ обед для двоих стоил 40 шиллингов…»
Прекрасное солнечное утро быстро превратилось в кошмар, когда, вернувшись с утреннего моциона, я обнаружил в своем стуле изрядное количество жирно поблескивающей крови. Позднее, конечно, мне удалось отогнать мрачные фантазии насчет рака кишок. Я поплевал на всякий случай через плечо и сказал себе: «Что, старый трус, вообразил, что умираешь от черного вудуистского колдовства?» Но нарциссическое убеждение, что мой задний проход злоумышляет против меня, тем не менее осталось.
Лондон. Неделя «джанк-фуд».[32] Всякий путеводитель объявляет нелепым предрассудком мнение о том, что, попадая в Лондон, питаться неизбежно придется плохо, и щедро раздает советы, либо устаревшие, либо подразумевающие заход в какое-нибудь «Симпсон и Что-то». Я зашел как-то раз в нечто, похожее на «Симпсон и Взморье», но за вращающейся дверью мужество покинуло меня: я хотел попасть в ресторан, а не в церковь. Я ретировался, когда вокруг пополз встревоженный, придушенный шепоток. Уже Бриа-Саварен заметил, что епископы кушают лучше королей, потому что торжественнее.
Два китайца к югу от Шафтсбери-авеню готовили так, что на их древней родине за такую стряпню им наверняка была бы уготована изощренно зверская смерть. Нам только и оставалось, что наслаждаться по мере сил заведениями под веселенькими вывесками с надписями: «Трумс» и «Уимпи», «Макдоналдс» и «Жареные цыплята по-кентуккски», «Бургеркинг» и «Континентальные колбаски Макса» (где было также нечто под названием «ролльмопс»). Вкуснее всего еда мне показалась в «Жирном Исааке» на Хай-стрит, Уайтчапел. Там были угри в маринаде и разиньки (довольно-таки большие морские моллюски). Мой старый M юре – Сандерс[33] упоминает разиньки «Кинкхорн» и новинку – длиннораздельных морских трубочников, что, возможно, звучит чересчур зоологично, но на вкус они приятнее. В то же время Лондон – рай для гурманов. Кулинарно одаренный гурман, если только пожелает, может купить все, что ему только взбредет в голову. Всё к его услугам: от «Фортнум и Мейсон»[34] до какого-нибудь супермаркета с кошерным отделом.
Рядышком можно найти массу магазинов, где продаются всевозможные безделушки и бесполезные устройства, претендующие на комичность поделки, и тому подобный хлам, к примеру порошок для пуков, который при приеме внутрь способен произвести суровейшие и мощнейшие метеорические ветры, английский ответ на немецкое снадобье той же породы – зуду, или порошок для чиха. Очевидно, английский юмор столь же (б)анален, как и немецкий.
Еще одна местная причуда – пластмассовая еда где-нибудь в «Либерти» или «Суон и Эдгар». Пластмассовая яичница-глазунья, котлеты, фрукты, овощи и так далее – обман, который временами (например, в случае шоколада) весьма правдоподобен. Рядом – вполне функционирующие подделки, шариковые ручки в форме спаржи, рыб, очищенных и неочищенных бананов, последние с наклеенными фирменными этикеточками и коричневыми пятнышками, шоколадных палочек и морковок, машинка для заточки карандашей, выглядящая как кусок пирога, брелок для ключей в виде кружочка лимона, кекса или апельсинной дольки, ярлыки в виде бутерброда или плитки шоколада.
В одном из компьютерных салонов я первый раз поиграл в игрушку под названием «Пакман». В ней существо, состоящее только из желтого рта, нужно было проводить по лабиринту, где голубой монстр мог его съесть или быть им задавленным. Мне это показалось забавнее обычных стрелялок, теннисных турниров и так далее.
Меня очень интересует книга, которую Вы пишете. Напишите, пожалуйста, мне за неделю до того, как поедете в июле в Каринтию (я буду в это время в Дойчберге, мне нельзя будет позвонить). Вот такой рецепт я Вам предлагаю: 250 г муки, 150 г сахара, 150 г маргарина (или масла), одно яйцо, 25 г дрожжей, половина растертой картофелины, по надобности какао, шоколад, черника, айва, сухарная крошка и прочее,
