человек будет иметь возможность познавать истину доступным для себя путем».
Музыка и искусства
«Люди будут отсталыми, пока не смогут объясняться на одном языке».
Без воплощения этой неосуществимой, по мнению Каддафи, мечты, всем народам останется выражать все многообразие чувств, вкусов и настроений на своем родном языке, и этот язык, влияя через эмоциональное восприятие на реакцию своего носителя, будет определять поведение человека.
Нельзя просто принять единый для всех язык – процесс слияния языков должен захватить несколько поколений, лишенных фактора наследственности, поскольку обычно чувственные восприятия, вкус и темперамент сыновей и внуков формируются под влиянием дедов и отцов.
«Если предки говорили на разных языках, а потомки говорят на одном, то это не значит, что потомки, говоря на одном языке, имеют общие вкусы и одни и те же эмоциональные восприятия. Единое эстетическое отношение может появиться только после того, как новый язык создаст генетический фактор передачи вкуса и чувственных восприятий от поколения к поколению».
Например, если у одного народа цвет траура – белый, а у другого – черный, то каждый из них воспринимает данный цвет с соответствующими эмоциями, и следующее поколение унаследует это восприятие (например, будет инстинктивно не любить черный цвет, как и предыдущее поколение). Поэтому каждый народ по генетическим причинам по-настоящему воспринимает только свое национальное искусство и наследие, а чужое не воспринимает даже при сходстве языков. Проявление этого различия, хотя и в слабой форме, возможно даже внутри одного народа.
«Обучиться единому общему языку нетрудно, так же как нетрудно, зная язык других народов, научиться понимать их искусство. Трудность заключается в невозможности подлинного эмоционального слияния с чужим языком. Эта проблема будет существовать, пока не исчезнет воздействие фактора наследственности на людей, говорящих на одном языке. <…> Тем не менее, достижение этой цели при условии неуклонного развития человеческой цивилизации – всего лишь вопрос времени».
Спорт, верховая езда, зрелища
Для начала Каддафи сравнивает спорт с молитвой: индивидуальный спорт подобен уединенной молитве, а массовый (спортивные игры на открытых площадках) – совместной молитве в храме. Заметив, что разумно молиться самому, а не смотреть, как молятся другие, он тут же проводит аналогию: неразумно идти на стадионы и спортивные площадки, чтобы смотреть выступления спортсменов, лучше самому участвовать в спортивных играх.
«Спорт подобен молитве, еде, отоплению, свежему воздуху. Люди не ходят в ресторан, чтобы смотреть, как едят другие. Нелепо также представить себе людей, поручивших другим вместо себя греться у огня или освежаться у вентилятора. Столь же нелепо, когда общество позволяет отдельному человеку или группе людей монополизировать спорт, отстранив от него общество, причем общество оплачивает все расходы спортсмена-одиночки или группы спортсменов. С демократической точки зрения это столь же недопустимо, как недопустимо, чтобы народ позволял отдельному человеку или группе людей – партии, классу, клану племени, парламенту – решать от имени народа его судьбу или определять его потребности».
Индивидуальным спортом можно заниматься по собственной инициативе, самостоятельно неся при этом расходы. А массовый спорт – это социальная потребность человека. Передоверять занятия спортом кому-то еще недопустимо, как невозможно передать другому духовное и физическое удовлетворение.
«С демократической точки зрения, ни отдельный человек, ни группа людей не имеют права монополизировать спорт, власть, богатство, оружие, отстранив от этого остальных».
В современном мире во всех государствах традиционную основу спорта составляют спортивные клубы, обладающие соответствующими средствами и возможностями. Это такая же социальная монополия, как и политическая монополия диктатуры, правящей от имени масс, экономическая монополия, отнимающая богатства у общества, военная монополия на оружие. В эпоху масс монополия на богатство, власть и оружие разрушается, значит должна быть разрушена и монополия на социальную активность (спорт, верховую езду и т. п.).
Тем, кто голосует за кандидата, чтобы он решал их судьбу, а то и стал носителем их достоинства, суверенитета и т. д., – им, лишенным воли и достоинства, остается лишь наблюдать со стороны, как другой действует там, где они по определению должны действовать сами.
«Аналогичное происходит с теми людьми, которые не занимаются спортом сами и для себя, поскольку неспособны заниматься им из-за неумения или надувательства со стороны организаций, монополизировавших занятия спортом и стремящихся развлечь массы и притупить их сознание, оставив им в удел вместо занятия спортом лишь смех и аплодисменты. Когда власть принадлежит массам, спорт становится массовым».
Массы должны заниматься коллективным спортом – это право всего народа, поскольку спорт полезен для оздоровления и развлечения. Если оздоровительную и нравственную стороны спорта будут использовать только одиночки или отдельные группы людей, массам придется обеспечивать их всем необходимым и оплачивать все расходы, что неразумно.
«Тысячи аплодирующих и смеющихся зрителей, заполняющих трибуны стадионов, – это тысячи введенных в заблуждение людей, которые, не имея возможности заниматься спортом лично, праздно сидят на трибунах и аплодируют чемпионам, которые перехватили у них инициативу, оттеснили их и монополизировали спорт, используя в своих интересах возможности, предоставленные им массами».
Трибуны стадионов закрывают массам доступ на спортивные поля и к спортивным сооружениям, не давая им заниматься спортом. Когда массы осознают, что спорт – это вид социальной активности, они займут спортивные арены, чтобы заниматься спортом, а не просто смотреть. Только неспособное заниматься спортом меньшинство может пребывать в роли пассивного зрителя.
«Трибуны стадионов исчезнут, когда на них некому будет сидеть».
Тем, кто понимает смысл исторических событий и представляет себе будущее, кто способен играть в жизни героическую роль, незачем идти в театр или концертный зал, куда бездельники приходят посмотреть на течение жизни и поучиться, как ученики приходят учиться в класс.
Тому, кто сам творит жизнь, не нужна поддельная жизнь на сцене. Всадник не сидит на трибуне во время скачек.
«Если бы каждый имел коня, то не нашлось бы желающих наблюдать за скачками и аплодировать их участникам. Сидящие зрители – это те, кто не могут сами заниматься этим видом спорта, потому что не умеют ездить верхом».
Каддафи приводит в пример кочевые народы, которым не нужны театр и зрелища: их жизнь крайне трудна, они относятся к ней серьезно, и всякие имитации жизни им смешны. Они не смотрят спортивные состязания, а с радостью участвуют в них сами, повинуясь своей инстинктивной потребности.
Такие виды спорта, как бокс и другие единоборства, – свидетельство того, что человечеству все еще не чужды пережитки варварства. Но поднявшись на более высокую ступень цивилизации, человек непременно избавится от них.
«Дуэли на пистолетах, а до этого принесение жертв, тоже были обычными явлениями в жизни человеческого общества. Но вот уже сотни лет, как эти варварские явления исчезли без следа. Теперь люди с усмешкой и смущением вспоминают, что они когда-то занимались такими вещами. То же самое произойдет через десятки или сотни лет с боксом и борьбой. Однако самые просвещенные и интеллектуально развитые люди уже сейчас сторонятся этих варварских видов спорта, не желая быть ни участниками, ни зрителями подобных выступлений».
Глава 4
Каддафи решает мировые проблемы
Каддафи позиционирует себя в качестве лидера мирового масштаба. А лидеру мирового масштаба пристало заниматься застарелыми и трудноразрешимыми мировыми проблемами. Поэтому в своем блоге[17] Каддафи публикует на множестве языков оригинальные идеи и предложения, призванные изменить мировой порядок. Предлагаем вашему вниманию несколько наиболее интересных идей Каддафи, касающихся реформы ООН, международных уголовных
