подобное писал Булгаков Елене Серге евне 6-7 августа 1938 г.: «Я случайно напал на статью о фантастике Гофмана. Я берегу ее для тебя, зная, что она поразит тебя так же, как и меня. Я прав в «Мастере и Маргарите»! Ты понимаешь, чего стоит это сознание – я прав!»
Речь шла о статье И.В.Миримского «Социальная фантастика Гофмана» (Литературная учеба. 1938. №5). Приведем лишь два небольших отрывка из статьи, подчеркнутых Булгаковым (таких подчеркиваний было много):
«…цитируются с научной серьезностью подлинные сочинения знамени тых магов и демонолатров, которых сам Гофман знал только понаслышке. В результате к имени Гофмана прикрепляются и получают широкое хожде ние прозвания вроде спирит, теософ, экстатик… Сам Гофман, обладавший, как известно, необыкновенно трезвым и практическим умом, предвидел кри вотолки своих будущих критиков…»
«Он превращает искусство в боевую вышку, с которой как художник тво рит сатирическую расправу над действительностью».
– Эх, жаль, что на месте Мирцева не было критика Латунского! – Кри тиков, громивших Булгакова в прессе, было много. Но среди них было не сколько, кто сыграл особую роль в травле писателя. К ним, несомненно, относится О.С.Литовский (1892-1971), председатель Главреперткома, теат ральный критик и драматург. Приведем несколько отрывков из его «критиче ских» статей и выступлений разных лет против Булгакова.
Из выступления на диспуте в Доме печати под названием «Суд над 'Белой гвардией'» 19 октября 1926 г.: «Пьеса лжива и тенденциозна в сторону сим патий к белым. Это попытка задним числом оправдать белое движение» (НИОР РГБ. Ф. 562. К. 27. Ед. хр. 2. Л. 76).
Из статьи «Тридцать лет Художественного театра» (Комсомольская прав да. 1928. 27 октября):
«Булгаковщина всех видов или полнокровная советская тематика – так станет вопрос перед МХТ сегодня, в день его тридцатилетней годовщины.
От того, как театр решит этот вопрос, зависит – сумеет ли он стать равно правным участником в общей семье строителей новой культуры».
Этот фрагмент текста Булгаков подчеркнул жирно красным карандашом, а фамилию О.Литовского – синим.
Из статьи «На переломе» (Известия. 1929. 20 июня):
«Общее обострение классовой борьбы нашло свое отражение и в театре… Разве борьба за постановку «Бега» не есть отражение мелкобуржуазного на тиска на театр? И не есть ли попытка протащить на сцену «Карамазовых» яв ление реакционного порядка?
Наконец, в этом году мы имели одну постановку, представляющую собою злостный пасквиль на Октябрьскую революцию, целиком сыгравшую на руку враждебным нам силам: речь идет о 'Багровом острове'».
Из статьи «Советская драматургия к Всесоюзному съезду писателей» (Театр и драматургия. 1934. № 6):
«За три с лишним года, прошедших со времени XVI съезда нашей партии, советская драматургия прошла путь, измеряемый десятилетиями. Для того чтобы понять значительность этого пути, достаточно вспомнить состояние нашего репертуара к концу 1929 года… Советская драматургия имела в своем пассиве такие пьесы, как троцкистский «Партбилет» Завалишина, как кле ветнически изображающий Октябрьскую революцию «Багровый остров» Булгакова… До этого с воинственной декларацией выступило сменовеховст во в «Днях Турбиных» и в «Беге» Булгакова».
И наконец, О.Литовский один из первых выступил с требованием запре тить «Мольера». После генеральных репетиций пьесы 5 и 9 февраля 1936 г. О.Литовский тут же опубликовал в «Советском искусстве» (11 февраля) рез ко отрицательную рецензию, в которой, в частности, говорилось: «Самый материал пьесы настолько недостоверный, что все усилия мхатовцев создать спектакль социально страстный не могли увенчаться успехом… «Кровосмеси тельная» версия никем в пьесе не опровергается, придает ей сугубо мещан ский характер… Булгакову нельзя отказать в драматургическом таланте и сце нической опытности. Эта опытность не спасает автора от примитива…»
Вскоре пьеса «Мольер» была снята со сцены.
Если Булгаков был постоянно на «прицеле» у Литовского, то и писатель пристально следил за деятельностью этой личности. Все «критические» зал пы Литовского фиксировались и собирались в специальном альбоме, ему по священы многие страницы в романе (и какие страницы!); нельзя не привести хотя бы несколько записей из дневника Е.С.Булгаковой (цитируем по неопуб ликованной редакции ее дневника). 7 февраля 1934 г.: «Театральные сплетни:
…Литовского выгоняют из Главреперткома. [М.А.]: 'Не радуйся, следующий будет еще хуже. Дело не в Литовском, а в Реперткоме'». 11 февраля 1936 г.: «Сегодня Литовский, пользуясь своим положением, поместил в «Советском искусстве» статью о «Мольере». Злобой пышет! Он даже не пытается скры вать ее. Так ясно понимаешь, что это продиктовано личной ненавистью его к Михаилу Афанасьевичу». 30 апреля 1937 г.: «…встретили Тренева. Он рас сказывал, что на собрании драматургов вытащили к ответу Литовского. «За чем протаскивал всячески пьесы Киршона и Афиногенова?!» Этот негодяй, Литовский, вертелся как на огне и даже кричал что-то вроде – не я один!» 5 июня: «В «Советском искусстве» сообщение, что Литовский уволен с поста председателя Главреперткома. Литовский – один из самых гнусных гадин, ка ких я только знала по литературной Мишиной жизни» (Булгаков образ Мар гариты иногда лепил с натуры! – В.Л.). 6 сентября: «Вечером Смирнов… рассказывал, что арестован Литовский. Правда ли это, не знаю» (во второй редакции: «Ну, уж это было бы слишком хорошо»). 28 сентября 1938 г.: «При шли Марков и Виленкин, старались доказать, что сейчас все по-иному – пло хие пьесы никого не удовлетворяют, у всех желание настоящей вещи. Надо Мише именно сейчас написать пьесу. Миша отвечал, что раз Литовский опять всплыл, опять получил место и чин – все будет по-старому. Литов ский – это символ!»
Но надо все-таки отдать должное Литовскому: он, в отличие от многих критиков, прижавших впоследствии хвосты и заговоривших по-иному, и в последующие годы утверждал свое: «Произведения Булгакова, начиная от его откровенно контрреволюционной прозы – «Дьяволиада», «Роковые яйца» – и кончая «Мольером», занимают место не в художественной, а в политической истории нашей страны как наиболее яркое и вырази тельное проявление внутренней эмиграции, хорошо известной под нари
цательным именем 'булгаковщины'» (Л и т о в с к и й О.С. Так и было. М., 1958. С. 205).
С мнением одного из ведущих «оппонентов» Булгакова нельзя не согла ситься, если несколько изменить его формулировку: произведения Булгакова занимают ведущее место в художественной литературе и в политической ис тории нашей страны как наиболее яркое и выразительное проявление пат риотически настроенной русской интеллигенции.
С. 364…что женщина умная, замечательная… – На этом обрывается текст романа. На несколько месяцев Булгаков как бы отстранился от своего любимого детища. Возвращение состоялось в конце 1937 – начале 1938 г., но не к отложенной рукописи («Князь тьмы»), а к новой редакции.
Мастер и Маргарита Роман. 1928-1937. Полная рукописная редакция
С. 375. Золотое Копье. – Ранние редакции этой главы были написаны в 1928-1929 гг. (их названия, к сожалению, сохранились лишь частично). В последующие годы автор
вносил существенные изменения и дополнения в текст главы (отдельные ее части переносились в другие главы), но основная 62 М.
структурная и содержательная канва не менялась. Настоящий текст коррек тировался (и корректировка эта была обширнейшей) при его перепечатке в мае-июне 1938 г. О том, что эта работа была непростой, свидетельствует письмо Булгакова к Елене Сергеевне от 27 мая 1938 г., в котором были такие слова: «Ночью – Пилат. Ах, какой трудный, путаный материал!»
Можно предположить, что трудности материала заключались прежде все го в том, что с введением в действие романа мастера и его подруги «древние» его главы стали отражать не только скрытые красноершалаимские мотивы (в ранних редакциях романа мастера и его подруги не существовало и в образе Иешуа сразу узнавались черты московского праведника), но и великие собы тия древности, которые требовали от писателя осторожного и взвешенного подхода. В этой ситуации автору грозило «раздвоение» в описании подлин ных ершалаимских и подлинных красноершалаимских событий. Булгаков ра ботал как виртуоз, стремясь в одном тексте отразить события двух эпох, но избежать «раздвоенности» он так и не смог (это было и невозможно сде лать).
Заметим при этом, что Булгаков не ставил себе задачей написать «новое Евангелие», как это делали многие его современники, начиная с печально знаменитого Демьяна Бедного. Ему важно было показать всю трагичность со бытий, происходивших в «красной столице», и отразить печальную судьбу честного писателя, существующего в условиях нравственного и духовного за кабаления.
В белом плаще с кровавым генеральским подбоем… – В этом тексте видно «смешение» двух эпох. Звание «генерала» прокуратор, конечно, никак не мог носить, это «анахронизм» ранних редакций, где встречались и «рот мистр», и «адъютант», и «взводный», и Пилат мог послать Тиберию «телеграм му». В следующей редакции (при перепечатке текста) «генеральские» отличия прокуратора, разумеется, исчезли.
Что же касается «кровавого подбоя», то у исследователей сложилось еди ное мнение о том, что белый плащ с кровавым подбоем является как бы сим волом невинно пролитой крови. Б.В.Соколов соотносит даже булгаковскую задумку с произведением Г.Флобера «Иродиада», где римский наместник Си рии Вителлий
