голосом:
– Алло! Считаю долгом сообщить, что председатель жилтоварищества по Садовой № 302- бис Никанор Иванович Босой широко спекулирует валютой, часть которой держит у себя в квартире № 35, в уборной, в старом дымоходе. Говорит жилец этого дома, который имя свое держит в строжайшей тайне, опасаясь гнусной мести выше изложенного председателя.
И повесил трубку.
– Этот вульгарный человек не придет больше, мессир, – доло жил Коровьев, проходя в гостиную.
Туда же вошел из столовой другой, увидев которого Никанор Ива нович ужаснулся бы, ибо это был не кто иной, как называвший себя Кавуневым. Он, он. Глаз с бельмом, рыжие волосы, клык.
– Ну что ж, идем завтракать, Азазелло? – обратился к нему Коровьев.
– Сейчас, – в нос отозвался Азазелло и, в свою очередь, крикнул:
– Бегемот!
На этот зов из спальни Степы вышел кот-толстяк, и через не сколько минут вся свита иностранца сидела в гостиной у весело по трескивавшего камина, пила красное вино.
А Никанор Иванович, проскользнув по двору, скрылся в своей квартире. Там первым долгом он пришел в уборную, заперся в ней и заглянул в портфель. Сомнений не было: Коровьев всучил ему ты сячу рублей очаровательными белоснежными десятичервонными купюрами. Посидев некоторое время в уборной в каком-то расслаб лении тела и духа, Никанор Иванович, чтобы избежать резонного вопроса супруги: «Откуда?» – решил их спрятать в дымоходе, а по том сдать на сберкнижку. И пачка червонцев, завернутая в газетную бумагу, исчезла в дымоходе.
Через полчаса Никанор Иванович сидел за столом, собираясь по обедать. Борщ уже дымился перед ним в кастрюле. Никанор Ивано вич уже вытащил из кастрюли кусок вареного мяса с золотистым жирком, уже взялся за лафетничек, как раздался в квартиру звонок.
– А чтоб тебе провалиться! Поесть не дадут, – прорычал Ника нор Иванович, отставив лафетничек, и крикнул супруге: – Скажи, что квартира покойника сдана иностранцу на неделю! Чтоб хоть не делю не трепались!
Супруга шмыгнула в переднюю. Оттуда послышался ее голос, в от вет чьи-то голоса, громыхнула снимаемая цепочка.
– Что ж она, ведь я ж сказал, – забормотал, рассердившись, Ни канор Иванович.
Тут вошла взволнованная супруга, а за нею следом двое незнако мых граждан! Никанор Иванович загородил кастрюлей лафетни чек, встал навстречу в недоумении.
– Где уборная? – спросил озабоченно первый из граждан в белой косоворотке.
– Здесь, – шепнул Никанор Иванович, меняясь в лице, – а в чем дело, товарищи?
Ему не объяснили, в чем дело, а прямо проследовали в уборную.
– А в чем дело? – тихо спросил еще раз Никанор Иванович, сле дуя за пришедшими. В хвосте мыкалась супруга.
Первый из вошедших сразу встал ногами на судно, руку засунул в дымоход и вытащил сверток. В глазах у Никанора Ивановича по темнело и в голове пронеслось только одно слово – «Беда!».
Сверток развернули, и в нем вместо червонцев оказались совсем другие деньги. Они были какие-то зеленоватые с изображениями ка кого-то старика.
Лицо Никанора Ивановича и широкая шея налились темной кро вью. И как он избежал удара – непонятно.
– Ваш пакетик? – мягко спросил второй.
– Никак нет, – глухим голосом ответил Никанор Иванович.
– А чей же?
– Не могу знать, – еще глуше ответил Никанор Иванович и вдруг завопил: – Подбросили враги!
– Бывает, – ответил тот, что был в косоворотке, и миролюбиво добавил: – Ну, гражданин, показывайте, где другие держите?
– Нету у меня! Нету! – прохрипел Никанор Иванович. – В руках никогда валюты не держал!
И тут супруга его, уже неизвестно, что ей померещилось, вдруг вскричала, всплеснув руками:
– Покайся, Иванович! Тебе легче будет.
С налитыми кровью глазами Никанор Иванович занес над голо вою кулак и шатнулся к супруге.
Но его удержали.
– Зачем же драться? – мирно опять-таки молвил не тот, что в ко соворотке, а другой.
– Богом клянусь! – вскричал несчастный председатель, в самом деле никогда не державший в руках долларов, и вдруг смолк и утих, подчиняясь неизбежному.
Минут через [пять] через подворотню дома проследовали к до жидавшейся машине двое пришедших граждан и с ними Никанор Иванович Босой. Рассказывали потом, что на нем не было лица, что он пошатывался и что-то бормотал, усаживаясь в машину.
Глава 10 ВЕСТИ ИЗ ВЛАДИКАВКАЗА И ГИБЕЛЬ ВАРЕНУХИ
В это время на той же Садовой в кабинете дирекции кабаре находи лись двое ближайших помощников Степы – финансовый директор Близнецов и администратор Варенуха.
Близнецов сидел за письменным столом и, раздраженно глядя сквозь очки, читал и подписывал какие-то бумаги, а Варенуха, укры вавшийся в кабинете дирекции от контрамарочников, особенно до саждавших ему в дни перемены программы, в ответ на телефонные звонки беспрерывно лгал в телефон, что Варенуха вышел из театра.
В кабинет, как обычно, текла вереница посетителей. Побывал главный бухгалтер Прохоров с ведомостью, за ним пришел дири жер, и Близнецов, обладавший странной манерой стараться никому и никогда не выдать денег, да к тому же еще с утра бывший в дурном расположении духа, тотчас же поругался.
– Не я рвал кожу на барабане! – кричал Близнецов. – Так теперь пусть он хоть собственную кожу натягивает на барабан! У меня нет этого в смете!
– Так нельзя работать! – вспылил дирижер. – Я заявлю Лиходееву!
– Кому хотите заявляйте! – дерзко ответил Близнецов, и дири жер, красный от обиды, ушел.
Телефон трещал постоянно, и Варенуха кричал неприятным го лосом:
– Нету его! Вышел! Неизвестно!
Вошел курьер и внес толстую кипу свежеотпечатанных афиш. Ва ренуха обрадовался и развернул ее.
На афише в числе прочего стояло крупными буквами:
ДОКТОР МАГИИ ФАЛАНД СЕАНСЫ ЧЕРНОЙ МАГИИ С ПОЛНЫМ ЕЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕМ
– Хорошо! Броско, – заметил Варенуха, отходя и любуясь бук вами.
– Не нравится мне эта затея, – пробурчал Близнецов, косясь на афишу, -удивляюсь, как ему это вообще разрешили поставить…
– Нет, нет, Григорий Максимович! – возразил Варенуха. – Не скажи, это очень умный шаг. – И тотчас велел пустить афиши в рас клейку.
Побывала актриса, умильно просила пропуск на сегодня, получи ла отказ от Варенухи, совравшего, что он выдал уже все, что было. Побывал какой-то лысый человек в грязном воротничке, сказал роб ко, что принес скетч.
– Оставьте здесь, – буркнул ему Близнецов, и человек положил засаленную рукопись на стол. Осведомился униженно, когда прихо дить за ответом.
– Через две недели, – буркнул Близнецов.
Человек стал кланяться Близнецову и Варенухе, отступая задом к дверям. Ни тот, ни другой ему не ответили на поклоны, и он скрыл ся с мученическим лицом.
Прошло еще некоторое время, и Близнецов начал злиться и нерв ничать из-за Степиной неаккуратности. Ведь сказал по телефону, что явится сейчас же, и пропал.
А на столе росла гора неотложных дел.
– Позвони, Василий Васильевич, ему, – нервно сказал Близ нецов.
Варенуха позвонил, подождал, положил трубку на рычаг, сказал:
– Никто не отвечает. Значит, вышел.
– Безобразие! – рычал Близнецов.
Время текло, а Степы все не было. Так продолжалось до двух ча сов дня, и в два Близнецов совершенно остервенился. И тут дверь в кабинет отворилась, и вошла женщина в форменной куртке и фу ражке, в тапочках, вынула из маленькой желтой сумки на поясе кон вертик и сказала:
– Где тут кабаре? Распишитесь. Молния.
Варенуха черкнул какую-то закорючку в тетради у женщины и, когда та вышла, вскрыл конвертик. Прочитав написанное, он сказал: «Гм!», поднял брови и передал телеграмму Близнецову.
В телеграмме же было напечатано следующее:
«Владикавказа Москву Кабаре Молнируйте Владикавказ гормилицию Масловскому точно ли блондин ночной сорочке брюках без са пог психический явившийся сегодня гормилицию директор москов ского кабаре Лиходеев точка Масловский».
– Здравствуйте, я ваша тетя! – злобно сказал Близнецов.
– Лжедимитрий! – весело сказал Варенуха и тут же, взяв трубку, проговорил в нее:
– Телеграф? Молния. Владикавказ гормилиция Масловскому Ли ходеев Москве Финдиректор кабаре Римский администратор Варе нуха.
Независимо от сообщения о владикавказском самозванце приня лись разыскивать Степу. Квартира его упорно не отвечала. Варенуха начал наобум звонить в разные учреждения, но нигде, конечно, Сте пы не нашел.
– Уж не попал ли он, как Мирцев, под трамвай? – высказал пред положение Варенуха.
– А хорошо было бы, – чуть слышно сквозь зубы буркнул Близне цов.
И тут дверь опять открылась, и вошла та самая женщина, что при несла первую молнию, и вручила Варенухе новый конвертик, Варе нуха прочитал ее и свистнул.
– Что еще? – спросил Близнецов. В телеграмме стояло следую щее:
«Умоляю верить Брошен Владикавказ силой гипноза Фаланда Примите меры наблюдения за ним Молнируйте Масловскому что я Лиходеев точка Лиходеев».
Близнецов и Варенуха, касаясь друг друга головами, молча пере читывали телеграмму, а перечитав, уставились друг на друга.
– Граждане! – вдруг рассердилась женщина. – Расписывайтесь, а потом уж молчать будете! Я молнии разношу!
– Телеграмма-то из Владикавказа? – спросил Варенуха, расписав шись.
– Ничего я не знаю, не мое дело, – ответила женщина и ушла.
– Ты же с ним в двенадцать часов разговаривал по телефону! – заговорил возбужденно Варенуха.
– Да смешно говорить! –
