И снова пропел гардский меч, и снова Халльгрим заставил его со скрежетом отлететь прочь. Меч только щёлкнул по его плащу, надвое разорвав вышитое полотнище. Свободной рукой Халльгрим содрал его с плеч и швырнул вниз по течению, чтобы не мешал.
Гарда-хёвдинг оскалился в улыбке: знать, и ему достойные соперники попадались нечасто.
Кто кого?
Они месили сапогами влажную землю, прыгая то вперёд, то назад. Нападали и защищались. Опускали мечи так, что казалось – вот-вот вгонят один другого в рыхлый песок! Две дружины затаили дыхание, одни в сёдлах, другие на корабле. Два вождя стоили друг друга. Что будет, когда за оружие схватятся остальные?
Вот меч гарда-хёвдинга всё же коснулся ноги Виглафссона… Видга вздрогнул сильнее отца, стиснул пальцами бортовую доску. По Халльгриму и не было заметно, что его ранили. Только левый сапог на нём начал медленно промокать.
Он и сквитался со шрамолицым почти что сразу. Ударил так, что тот едва не пал на колено… И поползла по рукаву, ниже плеча, широкая тёмная полоса!
Рыжая Вигдис в кровь искусала губу, глаза её горели. Кто кого?
И тут молчаливые гардские хирдманны зашевелились, встревоженно заговорили, указывая на реку! Халльгриму оглядываться не понадобилось. Он знал: там, из-за дальнего поворота, как раз выдвинулась Эрлингова лодья. А следом за ней верный страж – расписной драккар Хельги.
Гарда-хёвдинг, тоже не оборачиваясь, что-то крикнул своим… Наверное, команду, потому что они собрались все вместе и замолчали. Только кони фыркали под седоками. И сказал хрипло, глядя на Халльгрима совсем побелевшими глазами:
– Уговор!
И Халльгрим ответил ему:
– Уговор.
Пускай происходит всё, что только угодно судьбе. Но они завершат свой спор один на один.
Корабли подходили всё ближе – вёсла и паруса вместе гнали их вперёд. А поединщики смотрели друг на друга и одинаково боялись отвести взгляд. Однако потом Халльгрим увидел, как глаза словенского вождя покинули его и устремились на реку, на летевший по ней красный корабль… Мгновенно вернулись. Помедлили… Метнулись обратно… Нашли там что-то. И замерли, застыли, прикипели. И что-то начало медленно меняться в этих глазах бойца.
Тут бы и ударить! Сейчас Халльгрим смог бы зарубить его без труда. Но викинг не двинулся с места: уговор…
Он не знал, что там, на высоком корабельном носу, уже можно было разглядеть какую-то фигурку в светлой, вьющейся на ветру одежде… Халльгрим стоял спиной к реке и вздрогнул, как от удара, когда оттуда, ещё издали, послышался отчаянный крик:
– Чурило!
Вороной конь вытянул шею и заржал.
Гардский вождь чужим движением сунул меч в ножны. И незряче двинулся мимо Халльгрима – в реку.
Торлейв конунг!
Красный корабль мчался вперёд, и вёсла пели в гребных люках. Вот ринулся вниз парус, и Сигурд кормщик велел гребцам поднять вёсла повыше, чтобы ненароком не проломить Торлейву конунгу головы. Прожурчал мимо форштевень.
И Ас-стейнн-ки птицей слетела с высокого борта, и князь легко поймал её, подхватил… да так и остался стоять там, на мели, по пояс в воде.
Расписной драккар шёл следом, и Хельги, отстранив удивлённого и обиженного Бьёрна, взялся за правило сам.
– Спустить парус! – прокаркал он сорванным голосом и выругался: – На север и в горы!
Откуда было знать старшему Олавссону, что только так Хельги мог спастись от вида тех двоих на мели…
25
А на берегу творилось странное, неслыханное! Викинги бросали в воду мостки, сходили со своих кораблей, словенские воины покидали сёдла – и шли навстречу друг другу. Всё ещё настороженно, но уже без прежней враждебности, говорили каждый на своём языке, рассматривали незнакомые лица, одежду, оружие. Пробовали улыбаться…
Олав Можжевельник сам извлёк из-под палубы Мала. Вынул его из мешка, спустил через борт в тёплую воду, достигавшую колен. Подтолкнул к берегу, сопроводив шлепком. Взметая брызги, мальчишка мячиком выкатился на песок. Бросился к конунговым людям, спрятался за чью-то широкую спину, исчез…
Сошёл с красного корабля Скегги Скальд. Он немного смыслил по-русски – и отчаянно хотел сказать что-нибудь этим воинам в кольчугах, укрытых от солнца кожаными куртками. Что-нибудь такое, что заменило бы белый щит, так и не поднятый над мачтами кораблей…
И не решался – только бестолково краснел.
Да и было тут от чего захлебнуться мальчишеской душе! Эти хирдманны составили бы честь и славу любого вождя.
Скегги видел несокрушимых седоусых бойцов, похожих на старого Можжевельника. Видел гордых и отчаянных молодых парней, которые могли бы побрататься с Видгой. И могучих мужей – не попятятся и перед Халльгримом Виглафссоном!
Но зато поодаль стоял кудрявый юнец не старше Видги, такой же сильный с виду, как сын хёвдинга, и уж точно не меньше его ростом. Парень смотрел на мореходов, непримиримо выставив покрытую пухом губу. И лютая ненависть светилась в глазах! Его взгляд упёрся в Скегги, как поднесённый к носу кулак. Видно, что сейчас же с вызовом плюнул бы на землю – если бы не строгий княжеский запрет! С одной руки парня свисали поводья чалого коня, другой он прижимал к себе горько плакавшего Мала. Храбро державшийся в плену, дедов внучок теперь отчаянно ревел, уткнувшись в его тонко подпоясанный кольчужный живот. Наверное, эти двое были родичами.
Чалый ласково обнюхивал мальчишку, трогал губами красное оттопыренное ухо.
Посмотрев на них, Скегги отвернулся и затосковал… И вдруг смертельно захотелось домой. Туда, где, кажется, даже скалы над фиордом смотрели приветливее. Туда, где плескало на камни холодное море, осенённое крылом серого утра, встающего из-за береговых гор…
За это Скегги не торгуясь отдал бы даже красивую и звонкую арфу, которую Видга купил ему в Бирке, на торгу.
Больше они, конечно, в тот день с места не двинулись… Дружины осторожно знакомились, а двое вождей долго беседовали на берегу. Халльгрим с трудом подбирал гардские слова. Но всё-таки сумел рассказать конунгу и о Харальде Косматом, властно собирающем под свою руку фюльк за фюльком в Норэгр. О его походе в Халогаланд, о прощании с родными местами…
Об удаче, приведшей к ним Ас-стейнн-ки, Халльгрим не поминал. Расскажет ему сама!
Князь слушал молча, должно быть, дивясь про себя непривычным названиям да именам. Только раз понимающе кивнул – когда Халльгрим завел речь про Белоозеро и про вендского ярла. И вот наконец Виглафссон выговорил то, что нёс в себе, оттачивая, от самого родного порога:
– Не называют люди приличным, если кто сразу заводит речи о деле… но я всё-таки скажу, потому что тебе следует знать, зачем мы сюда пришли. Я пообещал своим людям, что у них будет здесь дом. И я не поднимал меча на тех, кто живёт в твоей земле!
Чурила ответил ему так:
– Мыслю, ты говорил прямо, как это и следует мужу. И я так же с тобой поступлю. В моём доме ты гость, и я не прогоню тебя прочь. А в остальном будет так, как Господин Кременец о том порешит!
Ладно – ждать, чтобы гардский вождь тут же кинулся отмерять им землю, мог только глупец…
Халльгриму определенно понравился Торлейв гарда-конунг. И тем не менее вечером он приказал снять драккары с отмели и поставить их на якоря, подальше от берега, там, где глубина превышала человеческий рост. В эту ночь, как всегда, викинги ложились спать на кораблях.
Одна Ас-стейнн-ки осталась со своими – на берегу. Улеб забрал её котомку с красной лодьи и ушёл
